9 марта 1796 года около восьми часов вечера шесть человек томились в салоне мэрии второго парижского округа на улице Антэн.
У камина собрались: Жозефина, Калмеле (судебный чиновник), ле Маруа (адъютант Бонапарта), Баррас, Тальен и чиновник гражданской службы — гражданин Коллэн-Лакомб.
На улице шел сильный дождь.
— Я надеюсь, он не позабыл, — прошептала Жозефина.
— У него так много дел в связи с отъездом в Италию, — откликнулся Баррас. — Бесчисленные проблемы, и многие нужно решать немедленно.
Жозефина не ответила. Все молчали, в камине потрескивали поленья. О чем она вспоминала, глядя на огонь? Может быть, о старой караибке в Фор-де-Франс, которая нагадала судьбу ей, семилетней девочке: «Ты выйдешь замуж за сверхчеловека и взойдешь на трон» [10].
Вспоминала не без грусти… Вот она выходит замуж за желтолицего и хилого маленького генерала, в котором нет никаких примет сверхчеловека или будущего государя.
И однако она верила в это предсказание и, может быть, поэтому так стойко и бесстрашно перенесла тюремное заключение во время Революции.
В девять часов чиновник мэрии задремал, а свидетели расхаживали по комнате, стараясь не глядеть на невесту.
Наконец, в десять часов, на лестнице прозвучали четкие шаги, с грохотом раскрылась дверь и Наполеон вбежал в комнату. Он наклонился к Коллэн-Лакомбу и потряс его за плечо:
— Ну, господин мэр, зарегистрируйте наш брак, да поскорее!
Чиновник, еще полусонный, достал и открыл книгу записей актов, и присутствующие выслушали сообщение о вступающих в брак, забавным образом фальсифицированное: Бонапарт рыцарственно состарил себя на год, Жозефина, из женского кокетства, убавила себе четыре года. Странный факт в биографии того, кто впоследствии дал свое имя строгому Гражданскому кодексу.
Потом были произнесены ритуальные фразы обряда, новобрачные и свидетели расписались в книге, и все вышли на улицу.
— Спасибо, что побеспокоили себя. До завтра. Спокойной ночи.
Лаконично попрощавшись со свидетелями, Бонапарт усадил Жозефину в карету, которая во всю прыть покатила на улицу Шантерэн.
Этот брак был для «маленького генерала» хорошей сделкой. Женясь на вдове Богарнэ, он вошел в высшее общество, которое привлекало его блеском и элегантностью, он «офранцузился» и стал владельцем прелестного особняка, окруженного садами. Состояние Жозефины, которым она его приманила, оказалось миражом, но взамен того креолка принесла ему в приданое командование армией в Италии.
Поэтому он с довольной улыбкой раздевался у ее постели, собираясь отдаться самому приятному занятию на свете.
Цитируем декларацию Наполеона, опубликованную Гюрго:
«Баррас, взяв меня на службу, посоветовал мне жениться, уверив, что эта женщина удержится при любом режиме. Брак действительно помог мне в моем продвижении. Ее салон был одним из лучших в Париже, и, став его хозяином, я избавился от прозвища „корсиканец“. Благодаря этому браку я стал полностью французом».
«Я женился на Жозефине, думая, что она имеет большое состояние. У нее не было ничего». (Заявление Наполеона генералу Бертрану).
Наполеон быстро распознал все приятные стороны «хорошей сделки», которую он совершил (его словечко). Он признавался генералу Бертрану своим неподражаемым языком:
— Что-то в ней было, что безумно нравилось. Это была настоящая женщина. У нее была самая хорошенькая в мире маленькая…
Собираясь лечь в постель, Бонапарт заметил, что в изножье на одеяле спит Фортюне, левретка Жозефины.
Он хотел сбросить собачку на пол, но Жозефина запротестовала:
— Не беспокой бедняжку, раз ему захотелось устроиться в моей кровати. Смотри, как он умильно на тебя смотрит. Надо быть совсем бессердечным созданием, чтобы прогнать его.
Генерал любил, чтобы каждая вещь была на своем месте: мужчины на войне, любовники в постели, собаки в своем уголке. Ему очень хотелось выбросить Фортюне за окно, но он рассудил, что такой поступок будет скверным прологом к брачной ночи, и предпочел молча скользнуть под простыню.
Коснувшись гибкого горячего тела Жозефины, он, как грациозно сообщает нам месье Равин, «забыл про докучливую собачку и думал только о прелестном пушистом сурке, притаившемся между нежных атласных ножек будущей императрицы».
После подготовительных маневров в виде нежных ласк и поцелуев Бонапарт накинулся на Жозефину с таким пылом, что перепугал собачку. Фортюне, не привыкший к такому неистовому обращению со своей хозяйкой, начал яростно лаять.
Бонапарт, не прекращая военных действий, попытался улестить собачонку нежными и льстивыми обращениями, называя ее поочередно золотым барашком, розовым зайчиком и ангелочком, но безрезультатно. Разъярившись, он пнул ее ногой; Фортюне с жалобным визгом свалился на ковер, а молодожены продолжали свое упоительное занятие.
Вдруг Бонапарт громко вскрикнул; счастливая Жозефина решила, что он достиг небывалого оргазма. Она ошибалась — это был крик боли: Фортюне, снова забравшийся на кровать, вонзил свои острые зубки в левую икру будущего победителя при Аустерлице.
После этого происшествия супружеская пара уже не могла продолжать свои забавы, генерал забыл о наслаждении — до самого утра расстроенная Жозефина прикладывала примочки к его ране. Бонапарт, скорчившись в глубине постели, твердил ей, что умирает от злости.
Так вот, на водевильный манер окончилась брачная ночь величайшего человека всех времен.
На следующий день газеты в мало почтительной форме сообщили о бракосочетании: 'Генерал Буона Парте, известный в Европе многочисленными военными подвигами (говорят, до того, как стать генералом Республики, он был клерком на Корсике в Бастии), решил, прежде чем вернуться в армию и увенчать себя лаврами Марса, собрать миртовый букет Амура. То есть, выражаясь обычным вульгарным языком, он решил жениться.
Амур и Гименей увенчали генерала; он женился на молоденькой вдове сорока двух лет, весьма недурной и даже сохранившей один зуб в прелестнейшем в мире ротике.
Свидетелями были мсье Баррас, Тальен и Кабаррус, так что церемония была веселой и пикантной.
Мсье Баррас и Тальен еле сдерживали радостный смех, глядя на генерала Буона Парте: так они были довольны, освободившись благодаря его браку от сердечных забот и угрызений совести'.
Наполеон рассказывал эту историю Луи-Винсенту, который записал ее в своих «Воспоминаниях шестидесятилетнего».
«Вы видите этого господина, — сказал он, показывая на скачущую собачку, — это мой соперник. Он владел постелью мадам до того, как я на ней женился. Я хотел удалить его, но безуспешно: мне заявили, что меня примут в этой постели, только если я разделю ее с прежним владельцем. Мне это было не по душе, но пришлось согласиться. Я-то смирился, но маленький фаворит был менее уступчив, чем я; доказательство — шрам на моей ноге…»
Через два дня, 11 марта, Бонапарт отбыл из Парижа, чтобы принять командование в Ницце. В Шансо ему вручили письмо от Дезире Клари, девушки из Марселя, на которой он обещал жениться. Расстроенный Бонапарт прочитал слова, запавшие ему в память и вызвавшие угрызения совести, от которых он никогда не мог избавиться.
'Вы сделали меня несчастной на всю жизнь, но я прощаю Вас. Вы женились, бедная Евгения [11] не имеет больше права любить Вас. Вы говорили, что меня любите, а теперь Вы женаты! Нет, я не могу свыкнуться с этой мыслью. Она меня убивает! Я останусь верна тем клятвам, что связывали нас, я никогда не выйду замуж за другого. Мое несчастье научило меня не верить мужчинам, не доверять своему сердцу.
