акценту.
Я собиралась на сегодня закрыть мастерскую, но мне все равно нечего делать, пока не позвонят Тони и Елизавета. Если Уоррену и Стефану потребовалось две недели, чтобы найти колдуна, я вряд ли найду его, бегая по улицам, куда глаза глядят. В Тройном городе больше двухсот тысяч жителей. Конечно, не Сиэтл, но и не Ту-Дот, Монтана.
Я никак не могла сосредоточиться на работе. Времени мне потребовалось вдвое больше, чтобы заменить гидроусилитель руля, потому что я без конца посматривала на свой телефон.
Наконец я сдалась и снова позвонила Зи, и снова зря. Елизавета по-прежнему не отвечала, Тони тоже.
Я взялась за следующую машину. И успела проработать всего несколько минут: вошел Зи. Судя по мрачному выражению, он был чем-то расстроен. Я дозакрепила ремень распределительной передачи на «Битл 70»[38] и стерев, с рук большую часть грязи, прислонилась бедром к сиденью и спросила:
— Что случилась?
— Только дурак связывается с вампирами, — с мрачным неодобрением ответил он.
— Литтлтон разорвал Уоррена на куски, Зи, — сказала я. — И, вероятно, убил Стефана. А Сэмюэль и Адам пропали.
— Ничего не знаю об Альфе и Сэмюэле. — Лицо его чуть смягчилась. — Это плохо, Liebchen. Но принимать указания от госпожи вампиров весьма неразумно.
— Я была осторожна.
Он фыркнул.
— Осторожна? Я видел твой трейлер.
— Я тоже, — печально сказала я. — Я была внутри, когда это произошло. Наверное, Литтлтон узнал, что Марсилия попросила меня найти его.
— Что ж, прошлой ночью ты его нашла. И что выгадала?
Я пожала плечами. Он прав, но я не могу просто сидеть и ждать, пока Уоррен позвонит и скажет, что они нашли Адама и Сэмюэля мертвыми.
— Марсилия считает, я с ним справлюсь.
— Ты ей веришь?
— Дядюшка Майк верит.
Это поставило его в тупик; он поджал губы.
— Что еще тебе сказал дядюшка Майк?
Разговоры о героях меня смущают, поэтому я ответила, что дядюшка Майк рассказывал мне о воздействии демонов на вервольфов.
— Дядюшка Майк сегодня утром побывал у меня, — сказал Зи. — И мы вдвоем посетили кое-кого из друзей.
Он бросил мне рюкзак. Я поймала его и раскрыла. Внутри оказался заостренный кол длиной в мое предплечье и пояс, который Зи давал мне, когда я в первый раз пошла в семью вампиров. Нож хорошо резал то, что обычный нож не режет, например цепи.
— Кол мне дала иная, состоящая в родстве с деревьями и со всем, что растет, — объяснил Зи. — Он из рябины, дерева света. Она сказала, что этот кол найдет дорогу к сердцу вампира.
— Ценю твою заботу, — ответила я, избегая обычного «спасибо».
Он едва заметно улыбнулся.
— Ты причиняешь массу беспокойства, Мерси. Обычно ты его стоишь. Не думаю, чтобы нож как-то навредил вампиру, пока действует его магия. Но когда вампир проткнут колом, он более уязвим. И тогда этим ножом можно отрезать ему голову.
Я сунула руку в рюкзак; на дне было еще что-то. Я вытащила это что-то на свет и увидела плоский золотой диск. На одной стороне изображена ящерица, на другой — какие-то знаки, возможно, письмена. И ящерица, и надпись потерты.
— Вампир не умрет, пока его тело не превратится в золу, — сказал Зи. — Положи на тело после того, как отрежешь голову, и произнеси имя медальона.
Он взял диск, потер пальцами надпись, и, хотя вряд ли надпись изменилась, я смогла прочесть — Drachen.
Прошло десять лет, но все же я два года изучала в колледже немецкий.
— Воздушный змей? — удивленно спросила я.
Он рассмеялся. Смех совершенно менял его узкое лицо.
— Дракон, Мерси. Это значит также «дракон»[39].
— Мне это сказать по-английски или по-немецки? — спросила я.
Он вложил диск мне в руку и согнул мои пальцы.
— Macht nichts, Liebling.
Все равно.
— Значит, если кто-нибудь произнесет одно из этих слов, медальон превратит то, чего касается, в пепел?
Я не хотела, чтобы в моем голосе звучал страх. Но часто ли в повседневной жизни я слышу слово «дракон»?
— Разве я дал бы тебе такую опасную вещь? — Он покачал головой. — Нет. Дядюшка Майк сообщил медальону твое имя, и теперь только ты можешь его оживить. Но для этого нужно и слово, и желание.
— Значит, я должна произнести слово и пожелать этого?
Что ж, если прижать диск к вампиру, думаю, желание превратить его в золу появится.
— Верно.
Я наклонилась и поцеловала его в щеку.
— Это мне очень поможет.
Он нахмурился из-за поцелуя.
— Хотел бы сделать больше, но это verboten[40]. Даже то, на что мы решились, очень рискованно.
— Понимаю. Дядюшка Майк мне говорил.
— Если бы рисковал только я сам, я пошел бы с тобой сражаться с этой тварью. Но может пострадать вся резервация Уолла-Уолла.
Когда малый народ впервые перестал таиться, имели место случаи насилия. И тогда иные, еще не отказавшиеся от «подполья», добровольно переселились в одну из нескольких резерваций, где могли жить в безопасности. Там живет Зи; насчет дядюшки Майка не знаю. Но знаю, что Серые Повелители не задумываясь убьют одного из своих во имя общей безопасности.
— Понимаю, — сказала я. И потом, ты же сказал мне однажды, что твои способности против вампиров бесполезны, да?
Его брови опустились еще ниже.
— Моя магия не поможет. Но у меня есть сила. Я кузнец. И тревожусь о тебе, потому что ты по- человечески хрупка.
— Поэтому я беру с собой одного из вампиров Марсилии, сказала я.
Мой сотовый зазвонил раньше, чем он успел ответить, что думает об этом. Я посмотрела на определитель номеров в надежде, что это Тони или Елизавета. Но это был Бран. Сначала я не хотела отвечать, но он ведь в Монтане. Что он может? Только наорать на меня.
— Привет, Бран, — сказала я.
— Не делай этого. Я буду у вас завтра утром.
Бран говорит, что не умеет читать мысли, но большинство вервольфов убеждены в обратном. В такие моменты я готова с ними согласиться.
Мне хотелось изобразить непонимание, но для этого нужны были слишком большие усилия. Я устала и сомневалась, что смогу нормально спать, пока Адам и Сэмюэль благополучно не вернутся домой или пока не умрет Литтлтон.
