Я завела двигатель и поехала к зверинцу Стефана.
Глава одиннадцатая
На подъездной дорожке стоял сверкающий мотоцикл «Харлей-Дэвидсон», которого накануне не было. Я подъехала и припарковалась за ним. Мой бедный старый «кролик» выглядел возле такого шикарного соседства совершенно неуместно.
Я позвонила и долго ждала. Мама учила меня быть вежливой, и какая-то часть меня сожалела, что я беспокою их в часы, когда они, вероятно, привыкли спать. Но чувство вины не помешало мне позвонить вторично.
Открыла Рейчел, и, похоже, она провела тяжелую ночь, как и я. На ней была тонкая ярко-желтая футболка, оставлявшая широкий просвет между краем и низко сидящими джинсами. В пупке у нее было кольцо с сапфиром, который сверкал, когда она двигалась. Мне пришлось заставить себя смотреть ей в лицо: вдоль челюсти несколько синяков, которых вчера не было. И на предплечье багровый отпечаток пальцев: кто-то схватил ее.
Она ничего не сказала, только позволила мне смотреть на себя и сама так же смотрела на меня. Несомненно, увидела общую помятость и мешки под глазами от недосыпа.
— Мне нужно больше информации, — сказала я.
Она кивнула и посторонилась, чтобы я могла войти. Ступив за порог, я сразу услышала, что кто-то плачет — мужчина. Молодой. Плач был безнадежный.
— Что здесь случилось? — спросила я, идя вслед за Рейчел в кухню, откуда доносились всхлипывания.
За кухонным столом сидела Наоми. Выглядела она на десять лет старше, чем вчера. На ней был все тот же строгий костюм, но помятый и потрепанный. Она мельком посмотрела на меня и снова обратила все свое внимание к чашке кофе; пила она подчеркнуто неторопливо и спокойно.
Ни она, ни Рейчел словно не замечали молодого человека, скорчившегося на полу в углу у раковины. Я не видела его лица, потому что он был к нам спиной. Он раскачивался, ритм его движений прерывали всхлипы; от них его плечи дрожали. Он что-то бормотал про себя, но даже я, с моим слухом, не могла разобрать слова.
— Кофе? — спросила Рейчел, не отвечая на мой вопрос.
— Нет.
Съеденное все еще камнем лежало в желудке. И я не была уверена, что оно там останется, если добавить кофе.
Рейчел достала для себя чашку и налила в нее кофе из промышленных размеров кофеварки, стоявшей на стойке. Пахло хорошо. Французская ваниль, подумала я. Запах успокаивал лучше, чем это сделал бы вкус. Я придвинула к себе соседний с Наоми стул, тот самый, на котором сидела накануне, и, посмотрев на мужчину в углу, снова спросила:
— Что с вами?
Наоми посмотрела на меня и фыркнула.
— Вампиры. А с вами что?
— Вампиры, — ответила я. Усмешка на лице Наоми казалась неестественной, не вязалась с ее характером; впрочем, я недостаточно ее знала, чтобы утверждать наверняка.
Рейчел подтащила стул и села напротив нас с Наоми.
— Не срывайся на ней. Не забывай, она друг Стефана, Она не из них.
Наоми снова посмотрела в свою чашку, и я поняла, что до спокойствия ей очень далеко, она была за гранью страха, потому что самое плохое уже случилось и помочь ничем нельзя. Я узнала это выражение. Его мне часто приходилось видеть у вервольфов.
О том, что случилось, рассказала Рейчел.
— Когда вчера утром Стефан не вернулся, Джой, — это сокращенное от Джозефина, — решила уехать, пока можно. — Рейчел не пила свой кофе, только поворачивала чашку в руках. — Но после твоего ухода я услышала ее мотоцикл на подъездной дорожке. Спутать этот звук ни с чем невозможно. — Она выпустила чашку и вытерла руки о бедра. — Я дура. Надо было догадаться, особенно после Дэниэла. Но это была Джой.
— Джой здесь дольше всех, — сказала Наоми, когда стало ясно, что Рейчел закончила говорить. — Она уже была привязана к Стефану.
Заметив мое удивление, она объяснила:
— Это означает, что она была почти одной из них. Случилось все, кроме самой перемены. Чем дольше к моменту смерти они пробудут привязанными, тем больше шансов, что они восстанут из мертвых. Стефан терпелив, его подопечные почти всегда восстают. Он ждет годами, гораздо дольше, чем другие вампиры.
Она рассказывала мне все это, чтобы не продолжать свою историю.
— А Дэниэл?
Она кивнула.
— Да, он был привязан, но только чуть-чуть. Это дано не всем. Он был слишком нов, чтобы не сомневаться в переходе. Настоящее чудо, что он выжил. Стефан ужасно рассердился. — Она отпила кофе и поморщилась. — Ненавижу холодный кофе. — Тем не менее, она опять пригубила. — Знаешь, Андре сделал это нарочно. Одна из их глупых игр в старшинство. Андре страшно ревновал Стефана, потому что Марсилия к нему благоволила, но в то же время любил Стефана, как брата. И поэтому в сердцах напал на одного из нас. Вампирам их овцы обычно безразличны.
— А что случилось с Джой? — спросила я.
— Она умерла, — сказала Наоми своей кофейной чашке.
— Навсегда, — добавила Рейчел. —
— Она схватила тебя за руку? — предположила я. Догадаться нетрудно — такое кольцо синяков на руке!
Рейчел кивнула.
— И зажала мне рот, чтобы я не могла кричать. Потом подъехала машина, одна из машин семьи.
Как та, в которой накануне ездил Андре.
— Они открыли багажник, и я подумала, что они засунут меня туда, но все было гораздо хуже. Там уже лежала Джой.
Она неожиданно вскочила и выбежала из комнаты.
— Они убили Джой и отрезали ей голову, чтобы она не могла стать одной из них. — Наоми говорила спокойно, но ей пришлось поставить кофе, чтобы не расплескать его. — Рейчел сказали, что мы должны оставаться в доме, пока они не решат, что с нами делать. Им не нужно было убивать Джой, чтобы сообщить нам это. Они могли просто привезти ее назад, к нам, как Андре привез Дэниэла.
— Рейчел сказала «она». Это была Марсилия? — спросила я.
Наоми покачала головой.
— Это была Училка. Марсилия? Нет. Стефан был ее любимцем. Вряд ли она бы убила кого-нибудь из нас.
— Училка? — переспросила я.
