— И во всяком случае нам удастся хорошо поохотиться, — закончил он. — Риз сказал мне, что с куропатками дело обстоит превосходно, а уток там всегда много.
Я задумчиво кивнул головой. Мне стало ясно, что на охоте мне придется во всю следить за своими соседями.
Не успел я прийти к этому правильному заключению, как увидел в окно что к дому подкатил комфортабельный автомобиль.
— Вот Ричи! Пойду узнать, что он скажет. Мориц не пытался даже встать.
— Правильно, — сказал он медленно. — Я подожду вас здесь; я тоже хочу знать его мнение.
Я встретил доктора в вестибюле и повел его вниз по каменной лестнице.
Мильфорд выглядел гораздо хуже, чем раньше. На его сером лице выступили неровные пятна, а губы были сжаты от боли.
Ричи подошел к нему, предложил ему несколько кратких вопросов и в то же время быстро сосчитал пульс и осмотрел глаза.
— Боюсь, вы что-то съели, что вам сильно повредило, — высказался он наконец.
Мильфорд лег снова на подушки, и губы его чуть слышно прошептали:
— Я умру, сэр?
— Что вы, дорогой мой, нет, нет! — сказал Ричи с ободряющей улыбкой. — Вы будете совершенно здоровы примерно через неделю. Но пока вы должны лежать спокойно и исполнять все, как я вам укажу. Я вам сейчас пришлю сиделку, а после обеда приду еще раз вас навестить.
Мильфорд сделал слабое движение рукой, как бы протестуя против такой роскоши.
— Да, да, Мильфорд, — сказал я, — вы должны в точности исполнить все, что велит доктор, и ни о чем другом не беспокоиться.
Он поблагодарил меня слабой улыбкой.
Как только мы вышли в коридор, я спросил Ричи:
— Ну, в чем же дело? Последовало короткое молчание.
— Дело в том, — сказал Ричи спокойно, — что этого человека отравили.
ГЛАВА VI
Я не знаю, поразило ли меня само известие, но слово «отравили» во всяком случае вызвало во мне неприятное волнение.
— Отравили, говорите вы? Отравили намеренно? Ричи нахмурил брови.
— Не могу сказать уверенно. Это странный случай. Но нет сомнения, что у него одна из форм отравления.
— Что нам делать? — спросил я.
— Прежде всего нужно дать сильное рвотное и держать больного в тепле. Я вам пришлю сестру из больницы св. Георгия с точными указаниями. Приду к вам еще раз сегодня утром, немного погодя.
Я старался быть спокойным, но в душе волновался и злился. Неужели Мильфорд стал жертвой деликатной внимательности, направленной на меня? Или же самый факт его преданности ко мне послужил достаточным поводом, чтобы его устранить?.. Как бы там ни было, но я твердо решил при первой же возможности хорошенько отомстить за эту неудачную попытку.
Когда дверь за доктором закрылась, я простоял некоторое время в вестибюле, не зная, как мне поступить.
Сообщить ли Морицу о том, что я узнал, или просто сказать ему, что Мильфорд серьезно болен? Мое инстинктивное недоверие к этому молодому человеку взяло верх, и я решил пока воздержаться от лишних слов.
Когда я вошел в столовую, Мориц встретил меня протяжным: «Ну?».
— К сожалению, — сказал я, — Мильфорду плохо, чрезвычайно плохо.
— Чем он болен? — спросил он.
— Ричи не знает, в чем дело, — ответил я с невозмутимым хладнокровием. — Он думает, что болезнь протянется несколько недель. Я возьму сестру милосердия, чтобы ухаживать за Мильфордом.
Мориц зевнул.
— Как это отравляет существование.
— Да, — сказал я небрежно, — думаю, что мне придется взять другого слугу.
— Вот что я вам предложу, — отозвался Мориц, — поедемте вместе к Сигрэву — мне все равно надо ехать на Ганновер-сквер. Там, наверно, записано много подходящих людей.
Его предложение показалось мне вполне благоразумным и хоть я целиком разделял недоверие Норскотта к своему кузену, но все же мне пока не хотелось с ним спорить. Я решил отложить это удовольствие до того времени, когда у меня будет более твердая почва под ногами.
Я поднялся наверх взять записную книжку Норскотта. Я обещал ему исполнить все его обязательства в первые же дни, и мне хотелось знать, что мне предстоит на сегодня. Когда я открыл соответствующую страницу, то нашел две записи: одна относительно примерки у портного, Саквиль-стрит, в 12.30, а другая по поводу собрания директоров «Лондонского Торгового Общества» после завтрака, в гостинице на Каннон-стрит. Все это было не очень важно, но от нечего делать я решил быть и тут, и там. Я начинал входить во вкус личных дел Норскотта.
Когда я спустился, Мориц ждал меня в вестибюле. Мне опять показалось, что он сдерживает какую-то скрытую радость. Но я отогнал эту мысль, считая ее плодом моего воображения. В таком состоянии духа легко во всем видеть что-то подозрительное.
— Кстати, — сказал он небрежно, когда за нами закрылась дверь, — вы хотите нанять лакея на постоянное место или только чтоб заменить Мильфорда, пока он болен?
— Ну, конечно, только на время, мне было бы трудно расстаться с Мильфордом.
Он кивнул головой.
— Это очень легко устроить. Сигрэв может доставить вам такого человека. Предоставьте это дело ему.
Я только хотел сказать, что так и думаю поступить, как вдруг проезжающий автомобиль резко остановился возле нас. Из окна выглянула голова красивого пожилого человека в серой шляпе.
— Алло, Норскотт, мне как раз надо вас видеть, — сказал он.
Это было весьма лестно, но, так как я понятия не имел, кто это такой, то почувствовал легкое смущение. Мориц невольно облегчил мое положение.
— С добрым утром, лорд Ламмерсфильд, — сказал он, — надеюсь, что леди Ламмерсфильд лучше?
Его сиятельство не обратил внимания на любезный вопрос Морица. Он холодно поклонился и сказал, что здоровье леди Ламмерсфильд все в том же состоянии. Мне он понравился с первого
— Вы можете меня видеть, когда вам угодно, — сказал я.
— Вы будете у Сангетта завтра вечером? — спросил он.
— Да.
