— Будет исполнено, командор. Я пущу, если понадобится, в ход оружие.
Он отсалютовал и вышел, оставив Луция одного. Он немножко тяжеловат на поворотах. Может, надо было лучше послать Марио, но Костар надежнее, мелькнуло у него в голове. Он еще раз вспомнил то ужасное место, пыль, смертельный страх, пот. Ученый типа Беккера определял индексацию черепов, превращая это в оружие массового уничтожения. Тогда уж лучше иметь дело с волками. Их кровожадность угасает по мере насыщения. Правда, овцы сами затаптывают друг друга до смерти. Он постарался отогнать от себя подобные видения и заперся в кабинете, чтобы составить рапорт, которого с нетерпением ожидал Патрон. Беседу с Беккером он туда не включил.
Вторая половина дня прошла в большом напряжении. Вблизи энергиона были обнаружены мятежники. Курсанты Военной школы силой разогнали их. На окраине Верхнего города войска столкнулись с шествием демонстрантов. Массы были разогнаны огнеметами с летающих танков и загнаны в щели. Они рассеялись в нижней части Старого города, в гавани и неизвестно где еще. Новый город по ту сторону Корсо вышел из-под контроля, вспомогательные отряды и полиция перекрыли все проходы. В ответ там было впервые применено дальнобойное орудие. Танк на воздушной подушке загорелся и рухнул на землю. Патрон приказал немедленно отключить подачу энергии в тот сектор. Распространились слухи, что в лагерях массами ликвидируют парсов. Погромы и мародерство перекинулись и на квартал вилл. Патрон отдал командирам приказ о применении силы по законам военного времени.
Вечером было полное впечатление, что бой за власть, который кончится уничтожением одного из противников, неизбежен; прибыл Князь — над Дворцом и Центральным ведомством развевались теперь в зареве пожаров боевые флаги. На Корсо — центральной магистрали, разделявшей Старый и Новый город, было пусто. По обе стороны и вдоль всего проспекта стягивались силы. Намечалась большая резня.
Тем временем у мавретанцев, на Allee des Flamboyants, совещались. Обе стороны были втянуты покушением в куда более активные действия, чем то входило в их намерения. Столкновение, в результате которого город мог быть уничтожен, не устраивало ни тех, ни других. Князь, без сомнения, был сильнее в военном отношении, но тогда ему предстояло такое сомнительное приключение, как диктатура. Ландфогт считал для себя более приемлемым подрывать основы власти противника методом холодной войны, как до сих пор. Этот путь был для него надежнее.
Так у мавретанцев поздним вечером пришли к согласию. Страсти в душах этих холодных расчетливых людей улеглись. Силы были сбалансированы, мир восстановлен — войска вернулись в казармы. Составили коммюнике для опубликования в печати и спустили боевые флаги. Ландфогт и Проконсул выразили свое сожаление по поводу превышения власти. Б полночь они поставили свои подписи. Для совещавшихся дело завершилось холодным ужином с вином из погребов мавретанцев. Те были довольны, их девиз «Semper victrix»[61] получил подтверждение и на сей раз.
Луций вернулся домой поздно. Его еще несколько раз вызывали к Патрону и посылали с разными миссиями. Потом он составил приказы в связи с участием курсантов Военной школы в защите расположенных вблизи энергиона пагосских ущелий и представил их Патрону. Юные воины хорошо показали себя в этот день. Промежутки заполнили разговоры по телефону и фонофору.
В вольере он наткнулся на Марио, который дожидался его в передней. Во второй половине дня он посылал его к разным людям, чтобы справиться, как у них дела. Все они, в том числе и Мелитта, были в безопасности. Квартира Антонио Пери была разграблена, но не сожжена. Марио казался странно возбужденным, словно опьяненным. Однако при той суматохе, что царила во Дворце и в городе, этому едва ли стоило удивляться. После того как он доложил о делах, он попросил еще выслушать его по личному вопросу.
— В такой час речь может идти только о чем-то очень важном, — сказал Луций.
— Да, конечно: мы просим вашего согласия на наш брак — Мелитта и я. Она ждет за дверью, мы помолвлены.
Луций был поражен, но потом пожал Марио руку.
— Я рад, что наш круг получит столь приятное пополнение. Вы будете счастливы с ней. Патер Феликс подтвердит вам это. Он знает ее с детства, он крестил ее. Вы сделали хороший выбор. Позовите вашу невесту и донну Эмилию тоже; мы поднимем бокалы за ваше счастливое будущее.
Марио медлил.
— Похоже, у вас еще что-то на сердце, Марио?
— Я кое о чем поговорил с Мелиттой — она рассказала мне о прогулке на Виньо-дель-Мар.
— И это правильно, Марио. Я думаю, что нет ничего такого, что она должна была бы скрывать от вас.
— Речь не об этом, командор. Да и к тому же она была до того, как дала мне слово, свободна.
Они еще раз подали друг другу руки, и тогда Марио поспешил к невесте. Поразительно было, как легко он справился с этим щекотливым моментом, проявив достоинство и либеральность. В этом сказался свободный образ жизни жителей Гелиополя. Вассал из Бургляндии, такой, как Костар, даже в мыслях не допустил бы ничего подобного.
Вернулся Марио, ведя за руку Мелитту, та так и сияла от счастья. За ними вошла донна Эмилия. В южной части города все еще полыхали пожары отсвет от них падал в комнату. Луций наполнил бокалы, они чокнулись.
В этот момент в дверях появился Костар с Будур Пери. Он был ранен, от виска до подбородка тянулся кровавый след. Парсейка, казалось, была совсем без сил, она еле стояла на ногах. Ее появление здесь смутило Луция, предполагавшего, что она давно уже далеко в море, и повергло его в большое смущение.
Донна Эмилия принесла таз с водой и промыла Костару рану — они попали под обстрел, его задело осколком. Потом она попотчевала обоих вином.
Костар начал рассказывать. Он предъявил у входа в лагерь, где уже началась резня, приказ доктора Беккера и без всяких затруднений добился освобождения заключенной. Однако у него сложилось такое впечатление, что в городе за ними шли по пятам. Они сначала окольными путями добрались до аэродрома. Однако самолеты не летали, и порт тоже был закрыт. Исключение составляли только правительственные корабли. Выход на набережную был перекрыт полицией. Прежде всего было крайне опасно, если кто-нибудь увидел бы кошти, а снять пояс Будур Пери отказалась.
На Корсо они попали под огонь, который велся от Центрального ведомства по летающим танкам. Шофер отказался дальше вести машину, им пришлось выйти. Чернь преследовала их, наседая со всех сторон. Костару удалось утихомирить толпу только тем, что он высоко поднял приказ о принудительной доставке арестованной, объявив парсейку государственным преступником. Словно чудом добрались они до Дворца, единственного, судя по ситуации, безопасного места.
Луций слушал его рассказ со всевозрастающим неудовольствием. Он спросил, узнали ли их при входе. Костар отрицал это; не замеченный в суматохе стражей, он провел Будур Пери по боковой лестнице.
— В хорошенькое положение вы меня поставили.
— Я хотел выполнить ваш приказ, командор. Вы ведь доверили мне даму.
Ответ расстроил Луция едва ли меньше, чем до того намеки Беккера. Ситуация была во всех отношениях щепетильной. Он смотрел на обоих, не зная, что предпринять. Будур заплакала, потом она встала.
— Я доставляю вам большие неудобства, господин де Геер. Прикажите отвести меня назад в лагерь, так будет лучше всего. В любом случае я благодарна вам. Вы много сделали для меня. Донна Эмилия обняла ее.
Мелитта присоединилась к ней. Они гладили плакавшую. Луций покраснел. Правильное решение было таким простым, таким очевидным. Ему стало стыдно, что он не понял сразу того, что было ясно всем остальным. Он сказал:
— Я был не прав, думая о своем удобстве. Простите меня. Указать вам на порог было бы еще хуже, чем совершить убийство, это означало бы проявить трусость.
Костар поступил правильно, я благодарен ему. Вы — мой гость, пока того требует ваша безопасность, я почту это за честь для себя.
