ничего не прощала. Однако всё оказалось не совсем так, как представляли себе обе женщины.
Ещё издали Генриетта заметила толпу сгрудившихся слуг. Они стояли спиной к ней и лицом к входной двери, возле которой, несомненно, что-то происходило. Что именно, Генриетта не могла видеть. Спины слуг ей мешали. Она незаметно спустилась в холл и, остановившись буквально в нескольких шагах от молчаливо застывших слуг, грозным голосом спросила:
— Что здесь происходит?
Её голос заставил слуг мгновенно сдвинуться в сторону. У всех на лицах был написан явный испуг. Они смотрели то на герцогиню, то на входную дверь. Вернее, на то, что лежало перед дверью. Прежде, чем обрушиться на слуг, Генриетта проследила за их взглядами и… остолбенела.
Перед дверью лежали два существа. Один наверняка был мужчиной, если его можно было так назвать. Другое тело «несомненно» принадлежало женщине. Вернее, они уже не лежали, а пытались подняться, при этом цепляясь друг за друга. И женщина, и мужчина находились в отвратительном состоянии. От них несло спиртным за несколько лье. Об одежде этих людей вообще не приходилось говорить. Она находилась в ужасающем состоянии.
— Да что здесь происходит? — вне себя закричала Генриетта, обретая наконец речь. Она поверить не могла, что кто-то из слуг осмелился явиться в таком виде к ней в дом.
Слуги молча опустили головы.
— Мерзкое отребье, да я прикажу вас высечь!
— Высечь? Меня? — раздался грозный рык, а вслед за ним мужчина, неожиданно сделав усилие, поднялся, заодно приподняв вместе с собой и свою спутницу. Оставив её шататься на месте, он нетвёрдым шагом подошёл к Генриетте.
— Опять ты, — Луи с явной неприязнью взирал мутными глазами на Генриетту.
— Это вы…
Генриетта в себя не могла прийти. Этот граф… этот мерзкий граф… он не только не уехал, но и посмел явиться в её дом в таком виде и… с этой непотребной девкой. Генриетта почувствовала, как ярость застилает её глаза.
— Мерзкий граф. Чудовище. Грязный пьяница. Греховодник. Прелюбодей. Низкий, бесчестный человек. Вон немедленно из дворца. Сейчас же, — ярость Генриетты изливалась и пугала всех вокруг, но граф… он в ответ на слова Генриетты лишь нагло усмехался. Так, по крайней мере, показалось Генриетте.
— Мегера, — коротко выразил своё мнение Луи, — под стать своей госпоже.
Неизвестно почему, Луи принял Генриетту за служанку герцогини.
— А ну пошла прочь с моих глаз, — Луи взял её за плечо и легко оттолкнул, — и не смей больше показываться мне на глаза, — предупредил он со всей серьёзностью, на которую был способен в данную минуту.
— Да как вы смеете? — Генриетта едва не потеряла дар речи от бушевавшей в ней ненависти. Да как смеет этот грязный пьяница обращаться с ней таким образом? Никакой пощады. Никакой. Она убьёт его. Убьёт. Только так она смоет с себя оскорбление.
— Я всегда смею, — развязно ответил Луи и, махнув рукой на Генриетту, повернулся в сторону слуг. Некоторое время он всматривался в них, затем поманил пальцем Журдена. Тот, кланяясь, подошёл к нему. Луи обнял его и заговорил трогательным голосом:
— Друг мой, Журден, знаешь ли ты, какой сегодня день?
— Нет, мой господин!
— Сегодня состоялась заупокойная месса по несчастному графу де Сансеру Несчастный скончался от горя. Он скончался в тот миг, когда узрел это отвратительное существо, именуемое «герцогиней Орлеанской». Понимаешь ли ты, мой друг? После всех этих красоток, которые и сейчас мечтают заполучить меня в постель, — она. Уродливая, отвратительная, наверняка бездушная… что говорить, — Луи безнадёжно махнул рукой, а затем показал рукой на свою развязно улыбающуюся спутницу, — она более достойный кандидат на место графини де Сансер.
Генриетта поверить не могла, что её не только оскорбляют, но и сравнивают с этой непотребной девкой. Она вся покраснела от гнева и ярости, готовая обрушиться на графа в любую минуту. Однако Луи ничего не замечал, кроме собственного горя.
— Друг мой Журден, — продолжал Луи печальным голосом, — найдётся ли во дворце пара бутылочек вина? И не согласитесь ли вы опорожнить эти бутылочки в память о графе?
— Я к услугам моего господина, — кланяясь, Журден знаком показал слугам, чтобы они вывели женщину из дворца. Журден искусно занял Луи незамысловатым разговором. Пока длился этот короткий разговор, женщину вывели из дворца.
— Графа тоже выкиньте из дворца вместе с этой женщиной, — гневно приказала Генриетта, — но прежде всыпьте ему хороших ударов, чтобы никогда впредь не смел оскорблять женщин.
Луи терял хладнокровие. Это было заметно по его лицу, когда он вновь обернулся к Генриетте.
— Похоже, ты не собираешься успокаиваться?
— Я собираюсь тебя убить! — последовал ответ.
— Своим мерзким язычком?
Луи почти вплотную подошёл к Генриетте. Она храбро встретила его взгляд и с неприкрытой ненавистью в голосе начала выливать на него поток площадной брани. Луи вначале широко распахнул глаза, потом нахмурился, а в конце речи Генриетты стал просто чёрного цвета. Жюлп была в ужасе от происходящего. На всякий случай она встала рядом с Генриеттой. Она не имела понятия, как поведёт себя граф.
— В этом дворце даже умереть не дадут без оскорблений.
— Именно, — перебила его Генриетта, — в аду тебе самое место, мерзкий граф.
— Мерзкий граф? — Луи с грозным видом наступал на Генриетту, — знаешь ли ты, что никто из ныне живущих не смел произнести и одного оскорбительного слова в мой адрес…
— Они боялись тебя. А мне вот наплевать и на тебя, и на твой грозный вид, и на твои угрозы, — Генриетта упёрлась двумя руками в пояс и с явным вызовом продолжала оскорблять Луи, — ты мерзкий, похотливый, ничтожный развратник. Грязный пьяница, свинья, никому не нужное отребье. И это ты уродливый и отвратительный, — срываясь на крик, воскликнула с ненавистью Генриетта, ты…
— Достаточно, — заревел от негодования Луи, — ну всё, моё терпение исчерпалось. Я тебя научу хорошим манерам… я вырву твой мерзкий язычок.
Луи бросился на Генриетту. Генриетта вскрикнула и рванулась прочь от него, к лестнице. Луи, спотыкаясь, побежал за ней. Генриетта буквально взлетела по ступенькам наверх. Луи, последовавший за ней, не учёл своего состояния и, споткнувшись о первую ступеньку, растянулся у подножья лестницы. Услышав грохот, Генриетта резко остановилась и обернулась. Грудь её бурно вздымалась. Сердце бешено отсчитывало один удар за другим. Луи сумел по-настоящему напугать Генриетту. Даже сейчас, когда он лежал, растянувшись на полу, и не подавал признаков жизни, Генриетта опасалась его. Она с явным беспокойством поглядывала на него. Она не произнесла ни единого слова, пока слуги поднимали и уносили графа. Оставшись наедине с Жюли, Генриетта ещё некоторое время стояла на лестнице, затем торопливо направилась в свою опочивальню и заперлась.
Следующее утро стало для Луи едва ли не самым мрачным за всю его жизнь. Едва сон покинул его тело, как Луи застонал. В голове плясали тысячи маленьких бесят. Каждый из них вытанцовывал под свою мелодию. Тело одеревенело. А внутри тела Луи чувствовал мерзкий бушующий поток, готовый вырваться в любую минуту. Ему понадобилось добрых четверть часа, чтобы разомкнуть веки. Едва глаза открылись, как он почувствовал сильную резь и боль. Луи схватился руками за голову и глухо застонал.
— В себя приходит… наконец-то.
Ещё не видя говорившего, Луи понял, что голос принадлежит де Валиньи. Вслед за ним раздался другой голос, не знакомый Луи:
— Мы приготовили всё необходимое, чтобы помочь монсеньору Думаю, мы сможем в ближайшее время облегчить его страдания.
— Какой милый человек, — подумал Луи, — он заботится обо мне. Надо бы посмотреть на него. Луи сделал попытку встать, но тут же охнул и, схватившись двумя руками за голову, упал обратно на кровать. В
