— А-а, — Жюли облегченно вздохнула, услышав что-то вразумительное от Генриетты, — я немедленно займусь нашим гостем.
— Нет, ты принесешь мазь, а все остальное я сделаю сама.
Жюли просто не верила услышанному. Раскрыв рот, она с крайним изумлением смотрела вслед уходящей Генриетте. Вскоре Жюли услышала, как Генриетта деловым хозяйским тоном раздает распоряжения слугам.
Луи с помощью Журдена снял остатки своей одежды и осторожно лег в постель на живот. Журден прикрыл его до пояса ярким одеялом до места, где начинались кровоподтеки. Слуги уже торопливо вносили таз с горячей водой и тряпки. Луи услышал над собой голос Журдена:
— Потерпите, монсеньор. Я найду сведущего лекаря и приведу к вам.
— Не стоит трудиться, — Генриетта вошла в комнату, держа в руках плоскую чашу с каким-то белым веществом, — я сама позабочусь о нашем госте.
Журден смотрел на нее так, словно увидел привидение, и это доставило немало удовольствия Генриетте. Он незаметно удалился, оставив их одних.
Повернув голову в сторону Генриетты, Луи подозрительно посмотрел на содержимое чашки.
— Соль?
— Прекрасная мысль, жаль, она не пришла мне в голову, — Генриетта легко засмеялась. — Хочу объяснить мое появление. Ваша спина в ужасном состоянии, вам досталось больше, чем мне, а я не терплю несправедливости.
— Следовательно, вы решили уравнять наши потери?
— Вот именно! — ответила Генриетта. — А теперь будьте любезны, верните голову в нормальное положение. Я не могу одновременно говорить и что-то делать.
Луи уткнулся носом в подушку, размышляя о внезапном появлении Генриетты.
«Что ещё задумало это чудовище? — думал Луи. — Не собирается же она и в самом деле лечить мои раны. Может, попросить её уйти, сославшись на желание остаться одному? Нет, она подумает, что я испугался. А, к чёрту, пусть делает, что хочет».
Остановившись на этой мысли, Луи наконец расслабился. Болей сильных не было, но раны неприятно ныли. Ему повезло. Могло кончиться намного хуже. Луи почувствовал прикосновение чего-то холодного и мокрого к своей спине. Он попытался перевернуться, но услышал спокойный, но твёрдый голос Генриетты:
— Перестаньте вертеться!
— Если дадите слово, что после вашего сомнительного лечения я проживу ещё какое-то время.
Луи чувствовал, что Генриетта улыбается.
— И вы доверитесь моему слову?
— Целиком и полностью! — без колебаний ответил Луи.
Генриетта не ответила. Намочив чистые тряпки в воде, она выжимала их, а потом очень осторожно промывала раны на спине Луи, очищая их от грязи и кусочков одежды. Обрабатывая раны, она размышляла над тем, что на самом деле представляет собой граф. И делала для себя одно открытие за другим. Он, несомненно, был красиво и отлично сложён. Генриетта начала понимать, почему женщины стремились к графу. Она поймала себя на мысли, что ей нравится касаться тела графа. Возникали странные ощущения, названия которых Генриетта не знала, но, вероятно, что-то подобное испытывали те женщины, которые касались его тела. От последней мысли ей стало почему-то неприятно. Она вспомнила последний разговор. Луи повёл себя непредсказуемо. Он вообще всем отличался от других мужчин. И нельзя было понять, что он совершит в следующее мгновение.
«Кто он, этот красивый граф? Греховодник? Совратитель женщин? Или же в нём скрыто нечто другое? Но что? Если бы я имела возможность побыть с ним некоторое время… Да что это со мной? — одёрнула себя Генриетта. — Я же ненавижу его, и мне плевать на то, что сокрыто у него в его мерзкой душонке. А почему он назвал меня красивой? Он сказал, что воюет с красивой женщиной! Он имел в виду меня. Следовательно, он считает меня красивой?» — эта мысль явно потешила самолюбие Генриетты.
Генриетта не замечала, что давно перестала обмывать раны Луп, а её руки плавно двигались по спине Луп, нежно массируя отдельные места. Если она не замечала, что ласкает его, этого нельзя было сказать о Луи.
— У вас, миледи, очень нежные ручки, но я просто обязан предупредить — если вы не перестанете таким образом касаться меня, то окажетесь на моём месте, а в роли доктора будет выступать ваш покорный слуга.
— Благодарю вас, но я не больна, — Генриетта не прекращала своих движений.
Ответом ей был хохот Луп, который закончился стонами.
— Я имел в виду, что вы окажетесь на спине, — простонал Луп.
— Подумаешь, я столько раз падала. Я вовсе не неженка, если вы это имеете в виду!
— Видимо, мне придётся просветить вас в части, касающейся… Гм, пламя адово, я даже не знаю, как это выразить… Ну, в общем, когда мужчина и женщина занимаются определёнными вещами, женщина, не знаю, почему, но имеет обыкновение находиться внизу, а мужчина сверху… Ой!
Крик Луи был вызван тем, что Генриетта наконец поняла, на что он всё время намекал, и хлестнула по его спине мокрой тряпкой.
— Мерзавец! — она горела праведным негодованием. — Я пытаюсь вам помочь, а взамен благодарности получаю оскорбления. Да как вы смели даже вообразить себе подобное? Или вы думаете, что я похожа на всех этих ваших безнравственных особ, которые при одном вашем виде готовы сделать всё, что угодно? О, я слышала о вас многое, очень многое… Взять хотя бы баронессу дю Рено. Вы подумали, каково ей будет после того, как вы опозорили её? А другие женщины? Вам их мало, теперь вы решили и меня прибрать к рукам? — Генриетта горячилась всё больше и больше. — Да я презираю вас! Вы ничтожество! Будь мне семьдесят лет, я и то отказалась бы выйти за вас замуж, не говоря уже о том… о ваших грязных намёках.
Луи перевернулся на бок, чтобы иметь возможность видеть Генриетту. Её пылающие от гнева глаза, разрумянившиеся щёки и жесты, которыми она сопровождала свою тираду, восхитили его.
«Она выглядит просто потрясающе, когда злится, — подумал Луи, — нельзя давать ей расслабляться».
Генриетта переводила дух, бросая на Луи презрительные взгляды, когда услышала его вкрадчивый голос:
— Господи, сколько слов. Почему бы вам просто не признаться, что вы хотите поцеловать меня?
— Что такое? — Генриетта от возмущения потеряла дар речи на мгновение, но тут же обрела его и бросилась в атаку
— Вы не только безнравственный, но, оказывается, ещё и непроходимый тупица. Какой поцелуй? Я лучше дворовую собаку поцелую или свинью — они мне кажутся более достойными такой чести. И вообще, чем раньше вы уберётесь из моего дворца, тем лучше будет для вас. Вам понятно?
— Прямо сейчас?
Генриетта осеклась, с недоумением глядя на Луи.
— Что прямо сейчас?
— Займёмся любовью, милая!
— Чтоб ты сгорел в аду, мерзкий граф! — Генриетта в бешенстве топнула ногой и вылетела из комнаты, а вслед ей гремел смех Луи.
Несколько дней прошли в относительном спокойствии. Генриетта больше не навещала Луп, но от Жюлп ей было известно, что он чувствует себя хорошо и со дня на день поднимется с постели. Это известие неизвестно почему обрадовало её. Она не могла выносить присутствие графа, но без него Генриетте как будто чего-то не хватало. Слуги втайне благословляли графа, потому что миледи наконец-то оставила их в покое и не придиралась к каждому пустяку, как в прежние времена. Целый день напролёт Генриетту неотвязно преследовали мысли о графе. Как ни пыталась она выкинуть его из головы, он всё время возвращался обратно.
— Да что со мной, — время от времени бормотала Генриетта, — почему этот мерзавец не отстанет от меня?
