— Я испытываю к вам весьма нежные чувства и, поэтому, не хотела бы разлучаться даже на короткое время.
Не в силах отвечать граф лишь кивнул головой и чуть ли не выскочил из комнаты.
«Получил, мерзавец!» — с новым приступом злорадства подумала Генриетта. Обернувшись к Журдену, она вежливо произнесла:
— Будьте любезны, подайте ужин.
— Сейчас, миледи, — пролепетал Журден и бросился исполнять ее приказание.
«Моя вежливость действует на всех одинаково! — с внутренним удовлетворением отметила про себя Генриетта, — интересно, насколько сильно страдает этот мерзавец?»
А Луи тем временем, обняв один из столбов, служивших подпоркой для крыши конюшни, заливался смехом. Ему понадобилось некоторое время для того, чтобы успокоиться. Проклятье, он едва сдержался, чтобы не расхохотаться в присутствии Генриетты. Луи ожидал, что Генриетта заговорит с ним, но думал, что это будет новая ссора. Он не ожидал от нее подобного поведения, однако сразу догадался, в чем состоит суть игры, которую затеяла Генриетта. «Ну что же, — весело подумал Луи, — не станем огорчать новоиспеченную невесту, и сделаем то, что она ожидает». Луи подошел к стойлу, где стоял его конь, и протянул руку. Конь головой ткнулся ему в ладонь.
Генриетта едва дождалась конца ужина. Сгорая от нетерпения, она поднялась в свои покои. Не обращая внимания на кормилицу, заняла позицию у одного из четырех окон, откуда прекрасно просматривалась конюшня. Поведение Генриетты в который раз удивляло бедную женщину, но, следуя привычке, она ничем не выдала своих чувств.
«Проклятье!» — неожиданно выругалась Генриетта. Она отошла от окна, задула все свечи в комнате, погружая ее в мрак, а затем вернулась на прежнее место. Луна светила очень ярко и, лишь благодаря ей, Жюли различала фигуру Генриетты, замершую в выжидательной позе возле окна.
— Могу я узнать, что происходит?
— Нет! — отрезала Генриетта, не оборачиваясь к кормилице.
В такой позе Генриетта просидела более двух часов и почти разуверилась в том, что задуманное ею удастся, как заметила движение во дворе, а следом ясно различила силуэт Луи, ведущего на поводу своего коня. Он направлялся к воротам, все время озираясь по сторонам.
— Попался, мерзкий развратник! — неожиданно закричала Генриетта, едва до смерти не напугав своим криком бедную женщину.
Генриетта буквально вылетела из комнаты.
— Господи, когда же она выйдет замуж? — пробормотала вслед ей Жюли.
Генриетта еще перед ужином распорядилась приготовить для нее лошадь, и поэтому ей понадобилось всего несколько минут, чтобы выехать вслед за Луи. Она сидела боком на лошади в том же роскошном платье, что и была на ужине, однако, это обстоятельство ничуть ее не смущало. Выехав из ворот, Генриетта уверенно направила бег коня к дому баронессы де Ласси.
Доехав до дома баронессы де Ласси, Луи остановился в ожидании. Меньше всего на свете он желал бы оказаться в постели Жюстины, но создать видимость, что он жаждет этого — необходимо сделать. Наконец, Луи уловил приближающийся топот копыт и в очередной раз удивился тому, до чего предсказуемо вела себя Генриетта. Он подъехал к балкону, затем медленно встал на спину коня, одним прыжком подбросил гибкое тело вверх и зацепился двумя руками за карниз балкона. Именно в этот момент раздался голос Генриетты:
— Меня всегда интересовало, каким образом вы прокрадываетесь к своим любовницам. Теперь я вижу воочию вашу изобретательность. Надеюсь, мой милый Луи, вы не станете осуждать меня за столь внезапное появление.
Вися на карнизе, Луи повернул голову в сторону Генриетты.
— Какими судьбами, дорогая невеста?
— Соскучилась, — со скрытым сарказмом ответила Генриетта, — поискала вас во дворце — не нашла. А потом я подумала о баронессе де Ласси и оказалась права. Надеюсь, вы не станете обижаться на меня, мой милый Луи?
Генриетта взяла его коня под уздцы и, развернувшись, поскакала обратно.
Луп отпустил затекшие руки и мягко приземлился на мостовую. На губах его играла довольная улыбка. Насвистывая, он отправился обратно.
Стоя у окна, Генриетта с ужасом наблюдала, как Луи несли на руках четверо мужчин.
Она бросилась во двор и сразу же подбежала к лежавшему возле парадной двери дворца Луи, лицо которого выглядело весьма бледным.
— Что произошло? — искренне волнуясь, спросила она.
— Всего лишь сломанная нога, — с неприязнью ответил Луи и спросил: — разве не этого вы хотели?
— Нет! — вырвалось у Генриетты.
— Избавьте меня от лжи, миледи.
Луи махнул рукой, и его понесли наверх.
В одном из нижних помещений дворца, где в свободное от работы время собиралась многочисленная дворцовая челядь, шла оживленная беседа. Слуги живо обсуждали резкую перемену в поведении своей хозяйки. Мнений было великое множество, но общее мнение за всех выразил Журден, который заявил:
— Мы должны благодарить графа де Сансера! Лишь благодаря ему миледи изменилась.
Вряд ли кто-нибудь мог возразить против этих слов. Исходя из этого, слуги решили всячески поддерживать графа, их симпатия была на его стороне, потому что он был первым человеком, который не только не отступил перед Генриеттой, но и сумел должным образом проучить эту гордячку Приняв решение, они взялись за дело. В первую очередь следовало позаботиться о графе, вернее, о его ноге. И несмотря на позднее время, несколько слуг отправились в комнату графа для того, чтобы по возможности облегчить его страдания. Было принято решение бессменно находиться у постели графа, он не должен чувствовать никаких неудобств, а заодно они покажут, на чьей стороне их симпатия.
Довольный своим новым положением, Луи растянулся на постели, положив руку под голову. На губах блуждала загадочная улыбка, смысл которой не трудно было понять. «Интересно, — подумал Луи, — как поступит Генриетта, узнав, что я всего лишь притворяюсь? Снова придет в ярость? Или по-прежнему будет прикрываться мнимой смиренностью?» Луи с удивлением смотрел, как в его комнату гуськом вошли четверо слуг, ведомые Журденом. В руках они несли такое количество мазей, тряпок и всего прочего, что наверняка хватило бы на целую армию.
Генриетта, направлявшаяся к Луи, заметила слуг, которые несли все эти вещи, и пришла в расстройство.
— Видимо, ему очень плохо, — решила она, — наверняка, он сейчас сильно страдает, и все по моей вине! Господи, почему я не оставила ему лошадь?
Она хотела наказать Луи, но у нее и мысли не было, что все кончится столь печально.
— Приподнимитесь, монсеньор, — Журден придерживал Луи, который почувствовал угрызения совести оттого, что слуги столь близко к сердцу восприняли его мнимое ранение.
— Право, это лишнее, Журден, — попытался возразить Луи, но все же ему пришлось приподняться, даже изобразить некую гримасу на лице, пока с него стягивали всю верхнюю одежду.
Затем под его голову подложили дюжину подушек, чтобы ему удобнее было полулежать в постели. Он чувствовал себя довольно хорошо и не смог удержаться от улыбки, когда молоденькая горничная с густой краской на лице принялась расстегивать ему штаны.
— Что здесь происходит?
Горничная резко выпрямилась, со страхом вглядываясь в каменное лицо Генриетты. Остальные, включая Журдена, опустили молчаливо головы. Луи пришел им на выручку.
— Ваши слуги, миледи, пытаются облегчить мои страдания, за что я им крайне благодарен.
Луи тут же получил признательные взгляды от всех слуг.
«Спокойствие», — внушала себе Генриетта, стараясь забыть, как видела горничную, пытающуюся стащить с Луи штаны.
— Примите и мою благодарность за заботу о моем женихе, — стараясь говорить как можно мягче,
