произнесла Генриетта, — однако не стоит столь рьяно усердствовать над моим дорогим Луи, к тому же я и сама в состоянии окружить его заботой.
Генриетта, как могла, нежно посмотрела на Луи.
— В самом деле? — переспросил донельзя довольным голосом Луи. — Ну что ж, я, пожалуй, воспользуюсь вашей добротой, дорогая невеста, если вы действительно готовы помочь страждущему.
«Он не верит в мои благие намерения, — поняла Генриетта, — еще бы, после того, что случилось! Но уличить ее перед слугами ему не удастся».
— Все, что угодно, мой милый Луи!
— Я обязательно воспользуюсь вашим щедрым предложением!
Многозначительная улыбка Луи повергла ее в ужас, но следующие слова…
— А для начала вы не могли бы закончить то, что начала это милое создание?
«Что он имеет в виду?» — подумала Генриетта, но заметив, с каким испугом смотрят на нее все слуги, внезапно все поняла. «Да как он смеет?» — Генриетта гневно посмотрела на Луи, но сразу же наткнулась на его насмешливую улыбку. «Вот ты и попалась», — говорил его взгляд. «Ошибаешься, мой милый Луи». Генриетта подошла к нему.
— Вы готовы, мой милый Луи?
— А вы сомневаетесь?
— Нисколько!.. Мерзавец! — второе слово Генриетта добавила мысленно.
Взявшись двумя руками за его штаны, Генриетта молила бога только об одном, чтобы под ними оказалась хоть какая-то одежда. Руки дрожали, но тем не менее Генриетта справилась с задачей, при этом испустив вздох облегчения. На Луи были одеты короткие подштанники.
— Милейший, — обратился к одному из слуг Луи, — у вас в руках мазь?
Слуга взглянул на графа, потом на содержание глиняного горшка, который держал в руке, и только потом утвердительно ответил.
— Передайте, пожалуйста, миледи.
Слуга безропотно подчинился. Приняв мазь, Генриетта с раздражением посмотрела на Луи.
— Правая нога, моя дорогая, — подсказал ей Луи. Он от всей души наслаждался этими мгновениями
и не скрывал своих чувств. Генриетта не могла отступать. Она макнула пальцы в сероватое вещество и нанесла его на правую «пострадавшую» ногу Луп.
— Разве так заботится о своем будущем супруге любящая невеста?
Генриетта мысленно в который раз говорила: «Убраться ему к дьяволу!», но в слух ничего не произнесла.
— Присядьте на мою постель, дорогая невеста. Дождавшись, пока Генриетта выполнила его просьбу, Луп с огоньками, сверкавшими в глазах, продолжал:
— А теперь положите мою ногу на свои колени, дорогая невеста. Вот так, отлично, — Луи одобрительно закивал, когда Генриетта так же молча выполнила его просьбу. — А теперь, будьте добры, дорогая невеста…
Но Генриетта, не дождавшись его слов, уже покрывала ногу от ступни до колена густым слоем мази. Луи ожидал каких-то резких движений, неприятных ощущений, но Генриетта на редкость бережно обращалась с его ногой.
Все это время слуги с ошеломленными лицами следили за происходящим. Луи подал им незаметный знак, прося покинуть комнату. Те поняли и, прежде чем уйти, кинули на Луи восхищенные взгляды.
Они остались наедине.
— Вряд ли стоило щадить мое самолюбие после того, что вы уже сделали, — не прерывая своих движений, обронила Генриетта.
— Так вы заметили? — Я не слепая!
— Не сомневаюсь! — с готовностью ответил Луи. — Иначе бы не стали преследовать меня с такой настойчивостью.
Генриетта звонко рассмеялась. В одно мгновение ее лицо преобразилось. Оно излучало неприкрытую нежность.
— Рад, что сумел рассмешить вас, — насупился Луп.
— Перестаньте дуться, Луи, — мягко произнесла Генриетта, — просто я вспомнила, как вы висели на балконе, когда я уводила у вас коня.
Генриетта снова рассмеялась, и Луи невольно последовал ее примеру, но по другой причине.
— Похоже, Генриетта, у вас входит в привычку лишать меня коня!
— Вы это заслужили, целиком и полностью!
— Возможно, — не стал отрицать Луи, — но скажите на милость, чем мне еще заняться в этой унылой провинции?
Генриетта бросила укоризненный взгляд на Луи.
— А разве… разве со мной вам скучно?
— Все, что угодно, только не это!
Луи рассмеялся. Генриетта улыбнулась в ответ.
— И все же, Луи, вы не ответили на мой вопрос: мое общество вам неприятно?
Почувствовав в словах Генриетты искренность, Луи рискнул ответить откровенно:
— Нет, при условии, что вы будете такой, как сейчас! К тому же не забывайте, Генриетта, всю прошлую неделю вы лишали меня вашего общества.
Ни он, ни она не замечали, как называли друг друга по имени, без колкостей. Генриетта сосредоточенно массировала ему ногу, и Луи начал чувствовать охватывающее его возбуждение. Генриетта, сама того не сознавая, передавала ему свои чувства через прикосновения. Когда она заговорила, в ее голосе звучала нерешительность.
— Луи, могу я задать вам один непростой вопрос?
— Все, что угодно, Генриетта!
— Почему вы столь рьяно стремитесь к своим любовницам? Что это для вас? Утверждение своего достоинства или превосходства? А может, собственной неотразимости?
— Причина одна, Генриетта. Я еще не нашел женщину, которая завладеет моим сердцем. Но я рад, что вы находите меня неотразимым, — тихо закончил Луи.
— Вы красивы, очень, — стараясь не глядеть в его сторону, сказала Генриетта, — и вы сами это знаете. Но если бы такая женщина нашлась…
«Она уже нашлась» — хотелось ответить Луи, но он не мог, потому что боялся испугать Генриетту. Услышав признание, она могла просто отвернуться от него, ибо всегда была непредсказуемой.
— Если я встречу ее, мои похождения закончатся.
Это не тот ответ, который хотела услышать Генриетта, но все же она осмысливала услышанное. И хотя разум твердил ей, что перед ней обманщик, подлец, тело призывало к немедленным действиям. И Генриетта поняла, что не в состоянии бороться с ним.
— Прости меня, Луи, — неожиданно произнесла Генриетта, — в тот день я… я обидела тебя. На самом деле я так не думала, нет. Это действительно было прекрасно, но я не понимала.
— А теперь? — вырвалось у Луп.
Вместо ответа Генриетта устремила взгляд своих глаз на Луи, которого мгновенно охватил бурлящий поток страсти при виде чувств, отражавшихся в глазах Генриетты. Генриетта положила руки на обнаженную грудь Луи и медленно, плавными движениями стала гладить его.
— Генриетта! — тяжело выдохнул Луи.
В ответ она начала губами касаться тех мест, где только что побывали ее руки. Постепенно ритм движений ускорялся и вскоре поцелуи Генриетты стали лихорадочными, словно она не могла насытиться им.
— Генриетта! — только и мог повторять Луи.
Она полностью руководила всем, что происходило, а ею руководили чувства — дикие и необузданные. Все тело Луи горело от ее поцелуев. Его не раз подмывало вскочить и повалить Генриетту, но так приятно было чувствовать ее ласки! Через минуту она оторвалась от него и встала во весь рост перед ним. Глубокое
