она перенеслась на три года назад. Все было как прежде. Тот же посыпанный опилками пол, та же обшарпанная стойка, тот же подозрительный, замызганный хозяин. В углу за столиком группа мужчин играла в карты… В общем, все, как в тот день три года назад. При виде Джессики разговоры тут же смолкли, и все присутствующие, как и в тот день, уставились на нее. Только тогда во взглядах завсегдатаев сквозила откровенная насмешка – впрочем, как они еще могли смотреть на растрепанную, грязную девчонку в мужской одежде, – а сейчас на изящно одетую молодую женщину все взирали с любопытством и некоторой опаской. Джессика едва сдержалась, чтобы не улыбнуться.
Она представления не имела, что может здесь найти. Может, ничего, может, все, а может, лишь что-то, что выпало из ее памяти. Как она и ожидала, воспоминания нахлынули на нее, но ни одно не в силах было ей помочь. А может, она приехала в этот город, чтобы отдать последнюю дань прошлому, сказать ему последнее «прости»? Джессика и сама не знала.
И вдруг она увидела женщину, поразившую тогда ее воображение своими ярко-оранжевыми волосами. Она стояла, облокотясь о стойку бара. Ее короткое платье, кое-где заштопанное, золотистого цвета, было испещрено пятнами. Перед глазами Джессики замелькали полузабытые образы. Вот по лестнице спускается женщина в черно-красном платье. Джессика провожает ее любопытным взглядом. Вот открывается дверь, из-за нее высовывается всклокоченная оранжевая голова. Круглые глаза с тревогой смотрят на Джессику. «Черт подери, детка, что тут происходит?»
Джессика медленно направилась к женщине, чувствуя, как исступленно колотится сердце, а ладони становятся влажными от пота. Женщина выпрямилась и, подозрительно прищурясь, всматривалась в Джессику. В горле Джессики застрял комок; мелькнула мысль, что она не сможет заговорить. О Господи, только этого не хватало!
– Простите, мэм, – с трудом выдавила она из себя. – Могу я с вами поговорить?
Дэниел использовал все свое влияние, чтобы получить для поездки в Дабл-Спрингс частный вагон. Выехали они около полудня.
Джейк сидел у окна, Дэниел – у прохода, а Кейси – позади Джейка. Он был настороже, и Джейк знал, что в спину ему, незаметно для других пассажиров, нацелено дуло револьвера. Он попытался с юмором отнестись к тому, что Кейси держит его на мушке и что Дэниел считает такие меры предосторожности необходимыми, однако из этого у него ничего не вышло.
Джейк не отрывал глаз от окна. Поезд шел медленно, и окружающий мир как-то очень плавно менял свой лик. Ему подумалось, что точно так же – неторопливо и непреклонно – проплывают годы его жизни, и сравнение это показалось ему довольно точным. Он прожил недолгую, но бурную жизнь. И теперь, когда конец близок, Джейк почувствовал страшную усталость.
В вагоне долго царило напряженное молчание. Наконец Джейк нарушил его. Не отрывая взгляда от окна, он проговорил:
– Ты молодец, что заботился о них. – Голос его звучал спокойно. Он просто констатировал факт. – Я тебя еще не успел поблагодарить за это.
– Не тебе меня благодарить, – отрезал Дэниел. – Джессика – моя жена, а Джошуа – мой сын. Так что заботился я о своей семье.
Джейк долго молчал. Когда он наконец повернулся к Дэниелу, лицо его было спокойным, однако по глазам было видно, какая жестокая борьба гордости с желанием получить ответ на вопрос, который так и вертелся у него на языке, в нем происходит.
– Ты расскажешь Джошуа или нет? – наконец решился он. Дэниел, не ожидавший ничего подобного, на мгновение смутился.
– Конечно, нет, – наконец бросил он.
Казалось, этот ответ удовлетворил Джейка. Он немного расслабился и, глядя прямо перед собой, проговорил:
– Я имею в виду… даже то, что у него был дядя. Думаю, ты прав, так будет лучше, особенно пока он еще слишком мал. Потом, быть может, сочинишь какую-нибудь историю.
Внезапно до Дэниела дошло, что Джейк говорит о собственной смерти. Он открыл было рот, чтобы что- то сказать, но лишь проглотил комок в горле и промолчал. Джейк снова повернулся к окну, и, выждав немного, Дэниел тоже отвернулся.
Женщину звали Лотти, и она согласилась поговорить. Они сели за грязный столик прямо у двери. Лотти пыталась смотреть на Джессику с напускным безразличием, однако Джессика заметила в ее глазах искорку любопытства.
– Конечно, я тебя помню. – Она пожала плечами, и на секунду резкие черты ее лица смягчились. – Помню, как ты сидела здесь в тот вечер и улыбалась мне… Я даже подумала: «Вот ненормальная!» Да и у этого твоего ковбоя, видать, не все дома, раз он привел тебя в такое место.
Джессика, стиснув под столом кулаки, едва сдерживала дыхание.
– А вы помните, что случилось потом? – спросила она нарочито спокойным голосом.
– Ты имеешь в виду стрельбу? – Лотти помрачнела. – Да, помню. Я как раз поднималась наверх, когда Стреттон стучался в дверь твоей комнаты. Помню, я еще подумала, что это, должно быть, твоя комната, иначе с какой стати шерифу было туда стучаться?
Джессика боялась даже моргнуть.
А Лотти неторопливо продолжала, и лицо ее было невозмутимым:
– Если хочешь знать мое мнение, этого сукина сына давно пора было пристрелить. Ты не первая, кого он пытался изнасиловать. Но только тебе повезло, что он этого не сделал.
В душе Джессики взметнулась надежда, словно воздушный шар, вот-вот готовый взорваться.
– Так вы знали… – проговорила она дрожащим голосом, – вы знали, что он хотел со мной сделать?
Лотти снова пожала плечами.
– Я слышала, как ты вопила. Об остальном нетрудно было догадаться. Только знаешь, у меня в тот момент был клиент, и я ничем не могла тебе помочь. Не то чтобы я люблю совать нос в чужие дела, но ты
