– Прошу прощения, месье Ладюри, но я вынужден вас покинуть. Надо проверить, как там Энн. Мне кажется, лучше всего объявить о приостановке проекта, дать нам немного передохнуть.
– Конечно, Доминик, я полностью с вами согласен. Габриель сможет заняться любой другой линией одежды или обуви – чем захочет. Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы оставались в курсе происходящего до конца. Работу я оплачу.
Доминик кивнул и едва ли не бегом направился к лифту. На шестом этаже охранника не. было. Кругом стояла тишина – очень подозрительная тишина. Он постучал в дверь номера Энн, немного подождал и достал ключ.
Даже не входя внутрь, Доминик знал, что там никого нет. Платья из линии «Ладюри-ретро» висели на плечиках в спальне, но дорожная сумка Энн исчезла. На диване в гостиной валялись буклеты, там же на столе лежали стопки фотографий. Он попытался понять, чего еще не хватает.
Николь! Ее тоже не было!
Доминик бросился к лифту. Сердце едва не выпрыгивало из груди, в голове проносились жуткие мысли. Куда Энн поехала? Что задумала? Двери лифта открылись, внутри оказался охранник.
– Где она?
– Кто?
– Мадемуазель Лесли.
– Не знаю. Она передала мне, что месье Ладюри просил меня подняться наверх. Я убедился, что дверь закрыта, и ушел. Но шеф сказал, что это какая-то ошибка, и я вернулся.
– Давно это было?
– Минут десять – пятнадцать назад. Доминик вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа.
– А теперь слушай, – сказал он охраннику. – Спустись на другом лифте и посмотри, на стоянке ли красный «опель». Если нет, спроси служителя, не видел ли он мадемуазель Лесли.
– А вы куда?
– К портье. Спрошу у него.
Как только двери лифта раскрылись, Доминик кинулся к стойке портье.
– Вы не видели мадемуазель Лесли?
– Нет, месье. Хотите оставить ей записку? Доминик покачал головой и выскочил на улицу, чтобы спросить то же самое у охранника на выезде. Но получил такой же ответ.
– Вместе с ней должны быть женщина и ребенок. Маленький мальчик.
– Нет, месье, я никого не видел.
– А мадемуазель Ладюри?
– Тоже не видел, месье.
Никогда еще Доминик не чувствовал себя столь беспомощным. Куда она могла поехать? Он пытался восстановить в памяти ее разговоры о дальнейших планах. Энн что-то говорила о полете в Лондон... Нет, не то. Предложение от итальянских модельеров... Уже ближе. Вот оно: Тулуза, модельное агентство «Лагранж»! Доминик еще не понял почему, но твердо знал, куда она направилась.
Он быстро вывел фургон со стоянки и вскоре оказался на трассе. Дорога прямая, так что Энн поедет на полной скорости; Ну, ничего, мы тоже кое на что способны, подумал Доминик, выжимая газ. Стрелка спидометра показывала сто восемьдесят.
Сердце бешено колотилось, в голове шумело. Что, если он ошибся? Если он упустит ее, это будет конец всего. Ему больше нигде не найти работы. Эта женщина его в гроб загонит.
Нет, не загонит, а уже загнала. Находясь рядом с ней, Доминик был не способен нормально соображать, держать себя в руках. А находясь от нее вдали, чувствовал себя как в аду! Доминик душил на корню мысли о том, что скоро потеряет Энн навсегда. Лучше думать о том, как ее сохранить.
Наконец далеко впереди замаячил красный «опель». Доминик с облегчением перевел дыхание.
Теперь опасность ей не угрожает. Она ведь свободный человек, может делать все, что хочет. Пускай едет в Тулузу. Это даже неплохо: проблемы Ладюри больше ее не касаются.
Он взглянул в боковое зеркало... и увидел белый фургон с загрунтованным капотом.
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
– А где месье Бертье? – спросила Николь, когда они выехали на трассу, ведущую в Тулузу.
– Мы больше не работаем вместе, – ответила Энн.
– Вы злитесь на него?
– Нет. А почему ты так решила? Николь улыбнулась.
– Только две вещи могут заставить вас с такой силой сжимать руль. Гнев и страх. А мне кажется, вы ничего не боитесь.
Энн посмотрела на свои руки. И верно, она так вцепилась в руль, что даже костяшки пальцев побелели. Но Николь ошиблась: Энн испытывала страх, очень сильный страх. Страх потерять Доминика навсегда. Он занял слишком большое место в ее сердце. Когда его не было рядом, она постоянно о нем думала.
– Это из-за дороги, – наконец выдавила из себя Энн. – На трассе слишком оживленное движение. – Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.
