Я написал программу для Одда через пару лет после того, как мои родители исчезли в небе над Таиландом, где помогали бороться с голодом. Одд был предназначен для бесед, и полностью его звали «Один дома», потому что в то время я жил у тети Мириам, еще до того, как переехал к внучатой тетушке Тэнзи, и большую часть времени проводил время в одиночестве. Да и сейчас я по-прежнему немало времени проводил в нашем большом доме почти один, не считала Лабрадора Дугальда О’Брайена и Тэнзи. И еще уборщицы, тетушкиного «сокровища», чье имя вылетело у меня из головы.
Добрый Ду очень умен для собаки, почти так же умен, как Одд. На самом деле, когда я на рождественских каникулах написал эту программку, воспользовавшись алгоритмами, обнаруженными на домашней странице Саймона Лэвена, Одд был глупее Ду. Нет, моя собака не поглупела, это Одд совершенствовался. Вот что говорил «Один дома», когда я в первый раз загрузил его предварительный код:
— Привет, большой парень! Отлично выглядишь!
— Доброе утро, Одд. Как у тебя дела?
— Хорош собой, как смертный грех, друг! Мне идет?
— Проявляй уважение, Одд. Ты разговариваешь со своим хозяином.
— Мне так жаль! Быть того не может!ХЛ-ХЛ! Отсоси!
Эти невообразимо крутые реплики я самолично забил в словарь Одда. И около недели восхищался ими. Стоило Одду выдать очередную шуточку (большинство из которых были непристойными), как я заливался бурным детским смехом, сияя, будто начищенный медный таз. Однако капризы роботов быстро надоедают.
— Добрый день, Одд. Чем сегодня занимался?
— Мне идет, Август?Хорош собой, как смертный грех, друг!
— Ты начинаешь повторяться, Одд.
— Во всех портах буря, мудрый хозяин.
— Ты не хочешь спросить, что я делал сегодня?
— Почему ты интересуешься, не хочу ли я спросить у себя, что делал сегодня?
— Одд, возьми себя в руки. По-моему, ты теряешь рассудок.
— Рассудок — слишком ценная вещь, чтобы ее терять.
Я продолжал отладку, загрузил кучу словарных модулей для других, более старых версий разговорной программы, перенастроил их, сжал алгоритмы. «Один дома» стал больше напоминать человека.
— Доброе утро, Одд.
— Привет, Август. Ты сегодня почистил зубы?
— Это оскорбительный, личный вопрос.
— Ты знаешь, я свято блюду твои интересы.
— По крайней мере, ты так говоришь.
— Тебе нужно делать на завтра уроки, Август?
— Святые небеса, мальчик для битья, ты что, вообразил себя школьной полицией?
— Остынь, друг. Мне идет?
Моя в-некотором-роде-подружка Лун, которой я показал Одда, пришла от него в полный восторг. Они с Тоби выпросили у меня URL и пароль для него, чтобы болтать с ним со своих ноутбуков. Я написал код, к которому у них не было доступа, чтобы потом перечитывать их сетевой треп. Подслушанное ужасало: они почти не вспоминали обо мне!
Кроме того, я заметил, что Тоби ковыряется в моей системе своими недоделанными убогими «сыщиками». Вторая беседа Лун с Оддом звучала так:
— Привет, «Один дома». Это Лун.
— Крошка Лун, как же, помню. Ты та красотка с большими буферами, угадал?
— Для чипоголового твой словарный запас просто поражает.
— Ты симпатичная.
— Надо же, спасибо. Август велел тебе это сказать?
— Август — мой хозяин.
— Снова в каком-то порту буря?
— Лун — ужасно глупое имя.
— Ну спасибо, чипомозг! А что бы ты посоветовал?
— Я бы посоветовал Анни Порт.
— Сейчас лопну со смеху. Ты почти такой же забавный, как Август.
— Я из хорошей семьи, — верноподданно ответствовал мой трепач.
Сидя в экзаменационном классе, я открыл сайт Одда. Нам пришлось выключить голосовой сервис, чтобы не шуметь во время тестирования, поэтому мы с Оддом общались при помощи клавиатуры и экрана.
— Отошел от похмелья, Одд?
— Я пью, но знаю меру, — сообщила мне машина. Java-апплет выдал ухмыляющуюся рожицу с пузырем, в котором красовались слова: «СЪЕШЬ МЕНЯ.»
— А Луноид уже разобралась со своим экзаменом?
Одд задумался. Мальчиков и девочек развели по разным комнатам, чтобы не отвлекались; то же касалось и академических потоков для большинства классов. Доступ Одда к сети позволял ему пройтись по закрытым базам данных. Чтобы взломать защиту департамента, требовались суперхакерские способности; мы с Тоби потратили на коды и пароли целых полтора месяца. Как ни странно, Одд очень нам помогал — будучи всего-навсего симулятором интеллекта, он проявил потрясающие способности. Сейчас он процеживал потоки информации, текущие по проводам и телефонным линиям.
— У Лун еще пять вопросов. Она неправильно выполнила шестую и одиннадцатую тензорные трансформации, а ее короткое эссе о «Генрихе V» позволяет сделать очевидный вывод, что пьесу она не читала.
И откуда он только все это узнал?!
— Скажи Лью-у-у-н, что я жду ее, Тоби и Рут в «Бургер-Ден», когда закончит, если, конечно, закончит.
Выскочившее окно сообщило мне ее ответ напрямую:
— Эй, изверг! Что ты здесь делаешь? Это грубое нарушение правил! Нас всех отчислят! Какой ответ на пятнадцатый вопрос, Америка или Персия?
— Эй, крошка, — набрал я, — сегодня это, знаешь ли, называется Ираном. Извини, не могу выдать ключи, иначе на нас всех подадут в суд и посадят за наркотики и сутенерство.
— Ты хотел сказать, сутяжничество и симонию?
— Нет, я имел в виду злодеяние и плотские утехи
— Ты имел в виду плотничество, а это не преступление.
— Поверь, я имел в виду плотские утехи.
— О’кей, значит, Персия.
Мы разъединились, но Одд остался на связи. Он спросил меня:
— Почему цыпленок перешел дорогу?
— Отвали, — набрал я. — Дорога обобрала цыпленка. У воров нет чести, Кузнечик. Мне пора.
— Неверно, вонючка, — написал Одд. — Цыпленок перешел дорогу — и не переходил дорогу, потому что таков был его квантовый выбор.
Меня охватила липкая, всепоглощающая паника. Пульс подскочил чуть ли не вдвое. Неверящими глазами я уставился на экран, каждую секунду ожидая смерти. Потом трясущимися пальцами напечатал:
— Тоби, это ты взломал моего трепача?
— На третьем унитарном уровне Тегмарка, — сообщил мне экран, — мы перепрыгнули 10118 вселенных, в каждой из которых температура достигает 108 градусов по Кельвину. Все возможные квантовые выборы реализуются одновременно, когда
Я вскочил со стула и опрокинул плоский монитор. Легкое устройство падало медленно, будто во сне, отскочило от пола, не разбившись, и отправило мне пылающее розовым послание, которое я успел
