теории поля, поля на R4, действующие на Тилбертовы n-мерные поля, в то время как — теперь смотри внимательно, Август — этот другой, но родственный путь Генеральной относительности, 3+1-мерный псевдориманиан, окружен тензорными полями.
Каким-то образом я понимал, о чем она говорит. Словарь, загруженный «Икс-калибром», раскрылся, распаковался в моем сознании. Я в благоговении огляделся, восхищенный кристаллической красотой. И пока я смотрел, эти невозможно абстрактные шедевры, раздвоенные пики, словно два огромных ледяных шельфа в сердце Антарктиды, слились в вычислительное единство…
— Слишком ярко! — завопил я, ощущая во рту привкус лимона, терпкого и ароматного.
Опции коллектора задели границы решения. Чья это была мысль, моя или Лун? Гравированная подошва левой ноги пылала, как и ладонь правой руки.
Мы шагнули через порог в водное царство Аврил. Сибил оторвалась от своих астрологических вычислений.
— Как раз вовремя, — сообщила она. — Джан наконец-то принесла последние новости со звезды Ксон.
Тринадцать
— Температура снаружи продолжает расти, — сообщил Гай. — Мы приближаемся к энергии всеобщей (не считая гравитации) унификации.
Сияние, даже приглушенное в десятки раз, впечатляло. За охранным щитом кокона, сформированного онтологической трансформационной математикой, целая вселенная съеживалась, становясь меньше, чем Солнечная система в день своего рождения. Вся масса и энергия смешались в суп из свободных кварков, глюонов, лептонов, дарконов.
Темная энергия! Деций фыркнул. Наконец-то видимая темнота. Пляшущая под дудку великих умов, давным-давно спроектировавших этот гигантский «бабл-Хаббл». Сейчас они усердно трудились над своим титаническим инженерным подвигом — последней и величайшей работой сознания. Малейший просчет, крошечная ошибка в последнем знаке — и все усилия пойдут прахом.
«Это непередаваемо!», — подумал он. Космос, который перестраивали эти умы, был ими самими, они проникли в каждую частицу и поле, в каждую колеблющуюся мембрану и солитонный поток. И вскоре, если теория верна и неоспорима, их усилия принесут плоды. Эта коллапсирующая локальная вселенная достигнет точки невозврата — и провалится в последнюю ловушку поверхностной сингулярности за пределами собственного сжимающегося горизонта, а вся невообразимая мощь перейдет… боготварям. Ангелам.
И тогда они навеки смогут раствориться в полях собственных сознаний, воспоминаний, воображения, забыв об ограничениях и законах, фертильные, полные силы, чтобы уже никогда не повторить своих исследований, разве что слабую тень, на досуге. Они перестроят целые миры для собственного увеселения и из добродетели, в бесконечном полуденном сиянии своего последнего вечного мгновения. Их космос погибнет — но станет бессмертным. Деций вздрогнул. Этот парадокс всегда заставлял его трепетать.
Глубокий сигнал гонга заполнил станцию Иггдра-силь.
— Вот и насыщенность Ксона, — пробормотал Деций. — Ни нейтрино, ни кваркового супчика.
Все экраны заливал одинаковый серебристый свет. Они с Гаем словно погрузились в шар живой ртути под яркими лабораторными лампами. Сияющий пузырь представлял собой вселенную данной параллели Тегмарка, сжавшуюся чуть ли не до радиуса земной орбиты. Та Земля, и ее Луна, и прочие соседи, даже Солнце давно исчезли, поглотились несколько миллиардов лет назад, если верить измерениям, а их осколки развеялись золой во время космической катастрофы местного пространства-времени. Это не имело ни малейшего значения. Каждый атом, каждая структура вошли в вихревые потоки силовых полей пылающего Ксона, обеспечивающих растущее давление. Все атомы исчезли, наряду со всеми протонами и электронами, нейтрино и мезонами, всеми заряженными частицами, столь долго танцевавших свои танцы в гобелене материи, плывущей в темноте по искривленному пространственно-временному континууму.
Воспоминания о них исчезли. Четыре великих силы поглотили друг друга, точно карикатурные рыбки — каждая следующая больше и прожорливей предыдущей. Частицы столкнулись, кварки освободились от своих двойных и тройных асимптотических поводков, электромагнетизм и слабые ядерные силы радиоактивной дезинтеграции переплетались в нарастающей волне жара, пока не сплавились в одну из основных математических групп ОУ(2), спонтанно соединенную с У(1) — и несколько секунд спустя эти электрослабые силы соединились с сильными ядерными силами. Кварки и обменные бозоны метались в древних, глубоких операциях математической эквивалентности, скрытых от глаз с начала времен Особой Унитарной Группой симметрии (5). Черные дыры, захваченные поверхности в листах пространства постоянной кривизны, сливались с большими захваченными поверхностями, образующимися повсюду. Вселенная вскипела в мгновение ока, оказавшись на краю пропасти Планка, став огромным унитарным полем в пределах гравитации, X-частицей гигантских размеров. Одним бесконечным Ксоном.
Секунду спустя — хотя в местном замедленном времени эта секунда несколько растянется — материальное поле Ксона упростится в последнем кошмарном переходе. Все — абсолютно все — вернется к вакуумному состоянию плодородного ничто, единственной точке на компактной поверхности Коши.
И тогда станция Иггдрасиль превратится в пункт наблюдения за рождением Ангелов в бесконечность. И, возможно, рождением Состязания миров.
— Не пора ли звать твоих братцев и сестриц?
— Еще нет.
Немного помолчав, Гай откашлялся.
— Ты думаешь, — он прервался, смущенно посмотрел в сторону, шумно сглотнул. — Деций, ты думаешь, Они отпустят нас домой, на Состязание?
Хозяин смерил его ледяным взглядом:
— Лучше спроси, сможем ли мы отказаться от их общества.
— Понял. Они — как пение сирен.
— О, черт! — Деций выдавил из себя улыбку. — Иди сюда. Если нас потащат на небеса, мы с тем же успехом можем отправиться туда, обнявшись.
Они обнялись, и Деций ощутил незваную соленую влагу на щеках. Смахнул слезы. На столе лежал ворох страниц, исписанных рунами, которые загрузили в его сознание голоса из-за щита. Неожиданно он понял, что рисунки напоминают загадочные иероглифы, найденные им как-то раз на дне пересохшего вонючего бассейна. Кроме того, они напоминали стрижающие узоры его собственной плоти, и плоти его родственников, и всех остальных Игроков, не поддававшиеся ясной интерпретации, сколько бы Аврил ни раскидывала свою астрологическую аркану, а Джулс ни запускал программы одолженного им М-мозга в Звездной куколке. Будто раздражающая притча крестового похода за знанием. Более того, притча никак не поддавалась герменевтической разгадке.
Гай трясся от страха.
— Ничего, старина. Вижу, одними объятиями делу не поможешь, — Деций повлек его к спальному отсеку. — Давай встретим богов в постели, дорогой. Уверен, они не будут возражать.
Дедушкины часы показывали 10-43 секунд.
Четырнадцать
Вода и водяные лилии повсюду — но это был не тот грот, в котором я порезал руку, а Аврил исцелила ее каким-то скользким чудом. Чуть дальше возносились к небесам фаллические башни, напоминавшие о норманнских замках, а у их подножия виднелись голые стены убежищ вроде маяков без фонарей. Повсюду сновали юные девы — полагаю, к ним следовало обращаться «эй, девушка!» — похожие на телефонисток из
