— Нет, просто немного напугана. Лето кончается, и… и слишком многое должно измениться. Не могу поверить, что уже завтра тебе снова идти на работу.
— Да, деньки предстоят напряженные, — согласился Люк. — Но, как только я заключу сделку и выкуплю свои земли, работы будет не так уж много, и я помогу тебе закончить дом.
— Ты, верно, шутишь? — нахмурилась Либ, присев на ступеньки.
Приподняв слегка брови, Люк с удивлением уставился на нее:
— Нет.
— А как же постройка дополнительных зданий для санатория? Разве вы не планировали с Кеном Эйвори построить гостевые коттеджи?
— Верно, — кивнул Люк. — Но свою часть работы я уже сделал. Теперь дело за строителями…
— Ты что, вправду считаешь, что Эйвори станет продолжать строительство после того, как ты выкупишь землю?
— А почему нет, собственно говоря? Место подобрано идеально, и я готов сдать ему землю в аренду…
— И ты думаешь, Эйвори станет строить капитальные сооружения на арендованной земле? Он ведь может запросто купить, например, задние земли Ходжкинсонов или даже верхние пастбища Уайтона. Там, кстати, очень живописные места. И могу поспорить, Ланс Уайт не станет особо торговаться. В любом случае для Эйвори это будет куда выгоднее, чем арендовать земли у тебя, какую бы низкую плату ты ни назначил.
Люк недовольно нахмурился:
— Но у нас уже все готово. Место тщательно изучено. Готовы проекты домов. В сентябре рабочие уже должны приступить к строительству. Если архитектору придется делать проект для нового места, все работы отодвинутся до весны.
— Думаю, Эйвори это перенесет, — сказала Либ. — У него в кармане будет целый миллион. Суетиться придется рабочим. Их лишат работы еще до того, как они успеют к ней приступить. Так что, если ты хочешь, чтобы проект был завершен, тебе придется немало потрудиться.
Люк резко вскочил, отчего старые перила крыльца неистово зашатались. Либ прижала ногой одну из стоек, чтобы не дать хлипкому сооружению рассыпаться.
— Ты считаешь, мне не следует выкупать землю? — медленно произнес Люк.
— Я уже сказала тебе, что думаю, — тихо ответила Либ. — Она и так твоя, раз ты владеешь частью корпорации.
Люк повернулся к ней:
— Не знаю, как сказать, чтобы ты наконец поняла…
— Я знаю, что ты чувствуешь, — возразила Либ, вставая и подходя к нему. — Я тебя очень хорошо понимаю. Просто не согласна с тобой, вот и все. Земля по-прежнему твоя, и она куда ценнее, будучи частью санатория.
Люк снова отвернулся в темноту.
«Интересно, слышал ли он хоть одно мое слово?» — подумала Либ.
— Мне пора, — сухо произнес Люк. — Уже поздно.
Он поцеловал ее словно невзначай и стал спускаться с крыльца.
Либ до боли захотелось окликнуть его, но он даже не обернулся, не посмотрел на нее, не махнул на прощание рукой. И исчез в темноте.
Либ вздрогнула, скорее от холода его слов, чем от прохлады ночного воздуха.
Люк никак не мог заснуть.
Часы уже пробили три утра, а он все лежал, уставившись в потолок. Продажа магазина его не особенно волновала. Конечно, сделка могла и сорваться, но он всегда был хладнокровен.
Так почему же ему не спалось?
Потому, что не мог перестать думать о Либ.
Весь вечер он мечтал о том, как поцелует ее на ночь. Весь вечер он желал оказаться в ее объятиях, представлял, как жадно раскроются ее губы, отвечая на каждый его поцелуй.
И что же он сделал? Ушел, не поцеловав ее на прощание.
Сколько разочарования и обиды плескалось в ее глазах.
Его очень раздражали ее рассуждения по поводу земли, и он никак не мог понять почему.
Может, потому, что эти пять лет все его мысли были поглощены только единственной целью: выкупить фамильные земли Фултонов.
Но так было до того, как он встретил Либерти Джонс.
До сих пор он никогда не задумывался о том, как станет жить после пятнадцатого сентября. Ему было, все равно.
Но теперь задумался.
Либерти Джонс — вот его будущее, и, черт возьми, какое!
Если бы только он не ушел и не испортил все…
Он должен извиниться перед Либ. И он будет полным идиотом, если уедет, не попросив у нее прощения, не увидев ее и не сказав «до свидания».
Люк резко сел на постели и бросил взгляд на часы. Пятнадцать минут пятого. Он вскочил и отправился в душ.
Если поспешить, у него будет достаточно времени, чтобы…
Люк толкнул скрипучую дверь. В доме было темно и тихо. Едва сдерживая нетерпение, Люк начал подниматься по лестнице на второй этаж. Его шаги гулко отдавались в предрассветной тишине.
Дверь в спальню Либ была распахнута. Шторы не задернуты, и через окно струился мягкий лунный свет.
Люк замер в дверях, прислушиваясь к ровному дыханию Либ.
Она спала на большой двуспальной кровати. Простыни сбились, волосы разметались по подушке. Либ спала на животе, подложив одну руку под голову, а другую откинув в сторону, словно пытаясь обнять кого- то лежащего рядом. Одну ногу она согнула, а другую свесила с края матраца.
На ней были белая мужская сорочка и очень короткие белые штанишки. Люк сглотнул. В свое время он успел повидать немало женского нижнего белья. И простого, и дорогого кружевного. Но ни одно не возбуждало его так, как этот импровизированный ночной костюм Либ.
Люк знал, что должен уйти. Если он ее разбудит поцелуем, если дотронется до нее, если она ему улыбнется, то уйти отсюда он уже не сможет. Но вместо того чтобы развернуться и пуститься бегом вниз по лестнице, Люк остановился у кровати.
Длинные стрелы девичьих ресниц покоились на усыпанных веснушками щеках, а губы слегка приоткрытого рта манили мягкостью и необыкновенной чувственностью.
Люк собрал последние жалкие остатки самообладания и заставил себя отступить назад к двери. Но не успел он сделать и двух шагов, как Либ зашевелилась и, перевернувшись на спину, уставилась на него сонными глазами.
— Люк? — Она села на постели. И тут Люк заметил, что через старую ткань поношенной сорочки отчетливо просвечивались пухлые груди Либ. — Который час? — спросила она, оглядываясь на будильник.
— Без двадцати пять.
Либ отбросила с лица спутавшиеся пряди и посмотрела на Люка. Он стоял посередине комнаты. Великолепный черный костюм, черная рубашка, что было очень нетипично для Люка, обычно он носил белые, и черный галстук. Этот наряд удивительно подчеркивал тонкие линии его смуглого лица.
— Ты пришел попрощаться? — догадалась Либ. — Я рада. — Она вымученно улыбнулась. — Я не успела вчера пожелать тебе удачи. Ну что ж… удачи тебе, Люк.
У Люка пересохло во рту. Он никак не мог вспомнить, что собирался ей сказать. Ах да, он же ведь хотел извиниться.
— Либ, мне очень жаль, что вчера все так получилось, — выдохнул Люк и, понимая, что не должен
