– Мистер Лонгсдейл, кажется, имеет намерение вступить в брак, но он слишком долго оставался холостяком, чтобы теперь решиться на этот шаг, не обдумав все хорошенько, – сказала Делия. – Мой дорогой мистер Сноуорд был точно так же неуверен в том, что я могу сделать его счастливым... ну, ты помнишь, как он ходил за мной следом, вздыхал и хмурил брови, а дедушка грозился спустить его с лестницы, если он не объяснится через две недели!
Обе леди расхохотались, и Эбигейл ответила:
– И тогда ты сама решила поторопить его и сказала, что собираешься уехать в Англию. Он испугался, что потеряет тебя, и сделал предложение. Но что было бы, если б мистер Сноуорд не попросил твоей руки? Ты бы и правда уехала?
Делия улыбнулась, показав ямочки на пухлых щеках.
– Я так сильно полюбила его, что ни за что не смогла бы уехать. Если бы он не объяснился, я бы, наверное, сама попросила его на мне жениться!
Эбби восторженно захлопала в ладоши – этот разговор подруги заводили не в первый раз, обеим нравилось вспоминать подробности помолвки миссис Сноуорд. Эбигейл восхищалась свободомыслием подруги, а Делия с удовольствием возвращалась мыслями в уютный внутренний дворик, где под мерный перезвон водяных струй дорогой Сэмюэль признался, что не может представить своей жизни без нее.
– Тебе стоит посоветовать твоей кузине быть порасторопнее, кажется, мистер Лонгсдейл не обделен вниманием женщин и вполне может увлечься какой-нибудь другой леди.
– Я еще очень мало знаю Белинду и не посмею давать ей советы такого рода, – возразила Эбби.
– Пожалуй, ты права, у нее есть мать, которая о ней позаботится, и потом, мы ведь не знаем, отвечает ли она взаимностью мистеру Лонгсдейлу, – легко согласилась Делия, мисс Эварт ее не особенно интересовала. – Ты знаешь, а ведь Лонгсдейл спрашивал о тебе, он был очень удивлен, что все так завертелось – ты приехала к Эвартам, мы с мужем привезли тебя, а он знаком и с Эвартами, и с Сэмюэлем. Поистине чудесное совпадение, не находишь?
Эбигейл кивнула – когда на Делию находило настроение искать во всех жизненных обстоятельствах перст судьбы, спорить с нею было бесполезно. Любое, даже самое незначительное, событие она исхитрялась трактовать как знак свыше.
– Он сказал, что ты очень хорошенькая и прекрасно поешь. Тут я с ним вполне согласилась, – прибавила миссис Сноуорд.
Ее подруга покраснела, впервые она слышала, что ее назвал хорошенькой джентльмен, не знавший ее с самого рождения, а значит, способный на беспристрастное суждение.
– Хорошо бы у него нашелся еще один друг или кузен, способный оценить твои таланты. Тогда твой отец мог бы быть спокоен за твое будущее. Почему ты все время молчишь?
Переход от одной темы к другой без всякого повода также был одним из излюбленных приемов Делии, и Эбби каждый раз не знала, на какую часть сказанного ей ответить сперва.
– Я надеюсь, до того, как какой-нибудь джентльмен сделает мне предложение, отец оставит свой приход и приедет в Англию, чтобы мы могли жить вместе, – сказала Эбби.
Подруга промолчала, но ее светлые брови чуть сдвинулись – от своего деда она лучше, чем Эбигейл, была осведомлена о состоянии дел преподобного Тиндалла.
– Я бы на твоем месте не стала ждать приезда отца, чтобы влюбиться, – мягко заметила Делия и тут же заговорила о другом. – Я надеюсь, твоя тетушка позаботится о том, чтобы твой гардероб достойно обрамлял твою красоту.
– Тетя обещала отвезти меня в магазины, – согласилась Эбби. – Через несколько дней мы уезжаем в поместье Эвартов, там к ним часто будут приезжать друзья, и я не должна опозорить кузину неряшливым видом...
– Это она так сказала? – возмутилась Делия.
– Нет-нет, Бел ничего не говорила о моих платьях, напротив, ей понравились мои кружева и шляпки, – поторопилась Эбби успокоить гнев подруги. – У меня только недостает теплой одежды, в Риме она мне не требовалась, но тетя поможет мне подобрать недостающее.
– Вот и прекрасно! Когда осенью мы все вернемся из наших поездок, я с удовольствием проедусь с тобой по магазинам, – оживилась Делия. – Мне жаль расставаться с тобой теперь, но все мои родственники непременно должны увидеть мистера Сноуорда.
– Я знаю, знаю. Тебе не надо огорчаться, я буду писать тебе обо всем, что происходит в поместье Эвартов.
– И если кто-нибудь посмеет тебя обидеть... – угрожающе заявила миссис Сноуорд. – Только напиши мне, и я сама приеду восстанавливать справедливость и карать виновных!
Эбби улыбнулась – Делия обожала «восстанавливать справедливость», будь то ошибка экономки, наказавшей не ту служанку, или непомерно высокая цена на атласные ленты в лавке на площади Санджовезе.
– Конечно же, ты обо всем узнаешь первой, – постаралась Эбби убедить подругу. – Но я уверена, никто не станет обижать меня нарочно.
– Ты очень милая девушка, моя дорогая, и заслуживаешь только самого лучшего отношения, но кто знает... молодые леди бывают завистливыми, их матери – желчными, а джентльмены иногда позволяют себе недостойное обращение с девушкой. Будь настороже и не поддавайся льстивым уверениям!
Материнские увещевания миссис Сноуорд Эбби выслушала, как и всегда, с самым серьезным и послушным видом. Когда Делия сочла свою миссию выполненной, наступила пора пить чай и рассматривать платья, которые приготовила Делия для поездки к своим родственникам.
8
Эбби отложила книгу, поплотнее запахнула шаль и подняла оконную раму. Из беседки, стоявшей посередине маленького озера, или, скорее, пруда, раздавался смех Белинды и ее друзей. Дождливый июнь не радовал глаз сочной зеленью и обилием цветов, но молодежь не страдала от отсутствия солнца, пусть и не все увеселения были доступны в плохую погоду, оставалось столько возможностей для изысканного безделья, что никто и не думал скучать.
После жаркого Рима Эбигейл находила английское лето отвратительным, постоянно мерзла и жаловалась на сырость в своем дневнике. Если и следующие два месяца выдадутся такими же, она превратится в русалку, мучимую насморком.
Вот и сегодня простуда не позволила ей выйти на прогулку. Признаться, Эбби только радовалась этому, ведь доктор, немедленно приглашенный миссис Эварт осмотреть ее племянницу и убедить остальное семейство, что болезнь девушки не заразна, посоветовал растопить камин в комнате мисс Тиндалл и «хорошенько высушить бедняжку».
Эбби была весьма благодарна прозорливому врачу и наслаждалась теплом и уютом своей маленькой спальни в левом крыле обширного здания. Виды за окном привлекали ее внимание. Дом стоял на склоне холма, и Эбби часто смотрела на парк и видимые за ним луга, немного пугаясь этих просторов, подавляющих ее воображение, привыкшее к тесным грязноватым улицам великого города, где она родилась и о чем не собиралась забывать.
«И как это здешние леди не боятся гулять едва ли не в одиночестве по этим полям и рощам? – думала Эбби. – Неужели здесь нет разбойников или просто дурных людей, способных ради нескольких монет причинить вред своему ближнему? Я ни за что не осмелюсь выйти за ограду парка, а Бел и ее подруги часами бродят из одного поместья в другое, ради забавы рвут невзрачные полевые цветы и считают, что длительные прогулки полезны для их здоровья».
Настроение Белинды нельзя было назвать благоприятным для ее родственников, но постоянное присутствие в доме гостей требовало от мисс Эварт приличествующего поведения, и она скрывала свою досаду так успешно, что Эбби уже едва верила рассказам мисс Хедвич об увлечении кузины мистером Лонгсдейлом.
Перед отъездом Эвартов упомянутый джентльмен зашел попрощаться, но не пытался остаться наедине с мисс Эварт. Напротив, он много говорил с Эбби о Риме, расспрашивал ее о других местах, где она побывала или могла побывать, а в завершение визита попросил исполнить что-нибудь на итальянском языке.
Эбби постаралась загладить несуществующую вину перед раздраженной кузиной и позвала Бел
