Дорогие ей книги и безделушки, оставшиеся от родителей, она попросила сохранить до лучших времен свою милую подругу Бет, а предметы меблировки, принадлежавшие им с братом, удалось продать за вполне приличную сумму — лавочники в Сандерли уважительно относились к всегда аккуратной и вежливой молодой леди и не стали обманывать ее, назначая заведомо низкие цены.
Уладив свои дела, Сьюзен попрощалась с соседями и теми из знакомых, с кем состояла в дружеских отношениях (таких, надо сказать, было немного, учитывая ее подчас колкие высказывания), и ловко упаковала свой небольшой гардероб, после чего ей пришлось помогать Джулии. Мисс Элингтон никак не могла определить, что взять с собой на первое время. Ее многочисленные платья, шляпки и пелерины не помешались в карете, не говоря уж о багаже миссис Элингтон, и дамы решили собрать сначала самое необходимое, а остальное слуги пришлют им позже.
— Сьюзен, взгляни, в чем я буду лучше смотреться на прогулке — в бордовом шелковом или желтом муслиновом, расшитом букетиками фиалок? — подобные вопросы Джулия задавала едва ли не каждые полчаса.
Стараясь не потерять терпения, Сьюзен добросовестно пыталась представить ее в том или ином платье и дать правильный совет. Более высокая и полная, чем ее сестра, Джулия выглядела монументально в любимых ею красных и желтых тонах, к тому же охряные оттенки делали ее лицо еще более желчным, а жидковатые светлые волосы — тусклыми. В красном же ее резковатые черты с неуместным для столь молодой девушки орлиным носом становились совершенно материнскими. Сьюзен мягко старалась склонить Джулию в пользу белых и голубых платьев, но они казались Джулии слишком бледными и скучными, а она предпочитала выделяться. Это вполне удавалось, но впечатление, которое она производила, было скорее нелепым, чем восторженным, как ей хотелось. Пухленькая маленькая Люси казалась моложе сестры в своих розовых и голубых туалетах, впрочем, и ей иногда приходила охота нарядиться в синее или ядовито- зеленое. Соседи, из почтения к семье Элингтон, всегда говорили обеим мисс Элингтон комплименты, иногда далекие от истины, но обе девушки и их матушка воспринимали поклонение знакомых как должное, что не могло не повлиять на их характеры.
«Как хорошо, что Дьюк Монтрейв покинул Люси, иначе она стала бы вскоре совершенно невыносимой. А вышло так, что этот урок пошел ей на пользу, искоренив спесь, которая неминуемо поселилась бы в ней», — рассуждала Сьюзен, втайне мечтая, чтобы кто-нибудь подобным образом проучил Джулию.
Наконец вещи были собраны, миссис Элингтон отдала необходимые распоряжения по управлению поместьем до приезда нового хозяина, и все три леди погрузились в карету. Впервые покидая родные места, Сьюзен, к своему удивлению, не чувствовала особенной грусти. Девятнадцать лет жизни в маленьком городке не способствуют развитию талантов молодой леди, и мисс Шелтон не являлась исключением. Неосознанная тяга к переменам оформилась наконец в устойчивое стремление к новой жизни, пусть даже и начиналась эта жизнь с поездки по тряской дороге в компании миссис и мисс Элингтон.
Два дня пути улучшили настроение. Большую часть времени спутницы сплетничали или обсуждали известные им лондонские магазины, которые собирались опустошать до тех пор, пока их наряды не приобретут подлинно столичный лоск. К счастью, обе дамы быстро поняли, что Сьюзен совершенно никчемная собеседница по части разговоров о фасонах шляпок или узорах на греческих накидках, и оставили ее в покое. Мисс Шелтон весьма продвинулась в стремлении научиться игнорировать громогласные высказывания миссис Элингтон и вторящий ей голос Джулии настолько, что почти ничто не мешало созерцать новые пейзажи или читать книги, взятые в библиотеке Элингтон-холла. Наконец к вечеру второго дня утомительное путешествие закончилось у дверей дома миссис Элингтон. Неподалеку от Бредфорд-сквер, где они теперь должны были жить, располагался не так давно открытый для посещения Риджентс-парк, что очень порадовало теперь более чем когда либо склонную к долгим прогулкам мисс Шелтон. Достаточно выйти на Мэрилебон-роуд и немного спуститься по ней, не поддавшись по пути искушению находившимися на этой улице модными магазинами, — и вы у входа в парк.
Трехэтажный кирпичный дом с отделкой из белого камня был куплен мистером Элингтоном после рождения Джулии, когда старый лондонский дом показался ему слишком маленьким для растущего семейства. В те времена Бредфорд-сквер только застраивали солидными аристократическими домами, но семья, которая построила этот дом, по несчастливой случайности обеднела и продавала едва отстроенный особняк. Поверенный мистера Элингтона был весьма ловким пройдохой и первым успел назначить цену, устроившую обе стороны. Небольшой дом на Харвуд-стрит, доставшийся мистеру Элингтону от отца, столь же удачно продали, и Элингтоны могли теперь жить в просторных комнатах, не стесняя друг друга и своих гостей, многочисленную родню мистера Элиштона.
Однако миссис Элингтон, будучи женщиной скорее практичной, нежели одухотворенной, не испытывала особой привязанности к столице, так как не умела ценить ее балы, театры и галереи. Она предпочитала жить в поместье и выезжать время от времени за покупками, так что лондонский дом не был заново отделан и сохранил следы вкуса предыдущих хозяев. Сейчас она намеревалась исправить это упущение и устроиться с удобством сама, а также приготовить комнаты для дочерей и зятя.
Сьюзен поселили в большой комнате на втором этаже, выходящей окнами на маленький сквер в центре площади. За сквером просматривались такие же внушительные особняки соседей, с которыми им неминуемо предстояло познакомиться.
— Как здесь уютно! — воскликнула девушка, оглядывая старую мебель, заново отчищенную перед приездом хозяев. — Жаль, если миссис Элингтон захочет выбросить этот серебристый диван, и стулья, но я вряд ли смогу воспрепятствовать ей переделывать собственный дом сообразно ее вкусам. Боюсь, здесь появятся красные плюшевые стулья и желтые штофные занавеси, что будет просто ужасно.
Оставалось надеяться, что до комнаты мисс Шелтон хозяйка доберется в последнюю очередь, так как сначала она собиралась привести в достойный вид гостиные на первом этаже и спальни для себя и дочерей.
Джулия, впрочем, также была довольна своей комнатой, а Сьюзен радовало, что мисс Элингтон и ее матушка располагаются на первом этаже, в комнатах с окнами в небольшой садик. На втором этаже помещались комнаты для гостей и кабинет для мужской части семьи, примыкающий к небольшой библиотеке. Третий этаж предназначался для прислуги, но миссис Элингтон намеревалась превратить его в уютное, по ее представлениям, гнездышко для старшей дочери и зятя, не забыв про детскую и классную комнату для их будущих отпрысков.
Таким образом, все члены семьи должны устроиться с удобством, не докучая друг другу, что более всех готова была оценить Сьюзен.
Когда уставшая Сьюзен наконец отправилась спать, миссис Элингтон задержала дочь, собирающуюся последовать ее примеру.
— Похоже, все эти переделки в доме потребуют больше средств, чем я ожидала. Мы должны поддерживать уровень жизни, соответствующий принятому в свете, принимать гостей и выглядеть пристойно. Собственных денег, боюсь, нам не хватит. И мне пришел в голову замечательный план, как не лишиться приличного дохода.
— О чем вы, матушка? — Джулия не могла уразуметь, о чем говорит ее мать.
— Дитя мое, для тебя не секрет, как мне было тяжело уезжать из Элингтон-холла и оставлять его мальчишке, который не был там уже лет двенадцать и не считает его своим родовым гнездом.
— Но поместье принадлежит ему, что мы можем тут поделать? — Голос разума иногда звучал и из уст Джулии.
— Хорошо было бы сохранить его за собой, дорогая моя, а для этого нам надо всего лишь женить Джеймса на девушке, связанной с нашей семьей родственными узами.
Миссис Элингтон торжествующе усмехнулась, увидев, как поползли вверх брови ее дочери.
— Теперь ты понимаешь? Нам нужно, чтобы Джеймс женился на нашей Сьюзен, и мы все вместе вернемся в Элингтон-холл. Впрочем, если дорогая Люси захочет большую часть времени проводить в Лондоне, может жить в этом доме, а мы будем навещать ее и Эдмунда так часто, как захотим.
— Но вдруг Джеймс не захочет жениться на Сьюзен? — снова рассудительно заметила Джулия. — Или она не согласится выйти за него? Вы сами говорили, маменька, что она строптива и мало уважает суждения старших.
— Она меняется, дорогая, вот увидишь, через несколько месяцев ее будет не узнать. Не ее вина, что ее некому было воспитывать, — их мать предпочитала проводить время в кресле или в саду в сожалениях
