Затем показал на чашки:
— Тут чай и… печенье.
— Не пью я чай. Ты сказал Данфи?
— Да, ты его знаешь?
— Знаю.
Портер начал перебирать кипу газет, по ходу дела спросил:
— Как прошло в Нью-Кроссе?
— Нью-Кросс? А что в Нью-Кросс?
— Господи, Брант. Ты должен был проверить парня, забыл?
Брант не ответил, и Портер прибавил:
— Ты должен был проверить его три дня назад.
Брант поднялся, сказал:
— Поеду сейчас.
Портер тоже встал, потянулся за пиджаком, сказав:
— Я с тобой.
Когда они вышли на улицу, к ним подошел мужчина. У него был вид вороватого бухгалтера. Лет тридцать пять, бритая до блеска голова. Он сказал:
— Портер Нэш?
— Что?
— Я Данфи, из «Таблоида». Хочу спросить — есть ли у вас что-нибудь?
Прежде чем Портер открыл рот, Брант сказал:
— У меня есть кое-что.
Данфи резко повернулся к нему:
— Да?
Брант ударил его в живот и пошел дальше. Когда он и Портер подошли к машине, Портер спросил:
— И что это было?
— Разве я уже не сказал? Я его знал.
Барри устроил себе отдых, не выходил из дому, решив, что слава оказалась куда утомительней, чем он ожидал. Накануне он пошел в паб и хорошенько поддал, полирнув виски светлым пивом. Затем съел карри и улегся в койку.
Услышал стук в дверь. Крикнул:
— Отвали — я уволился!
Он страдал: адская головная боль, желудок отплясывает джигу а-ля карри. Снова стук. Затем:
— Полиция.
_
Не существует такой вещи, как загиб характера. Есть характер, и есть загиб. Не знаю, где они соприкасаются. В начале фильма парень ненавидит черных, а в конце он тащится от чернокожей девушки — вот вам загиб его характера. Что же, благодарю покорно. Неужели я всю свою взрослую жизнь старался это понять?
Фоллз не знала, как нужно одеваться, чтобы очаровать. Она знала, как унижать, манипулировать, но если ты хочешь не просто понравиться человеку, а еще и попросить его об одолжении, тогда как? Она решила надеть форму. Она подумала, что Нельсон, знакомый Робертса, скорее всего, принадлежит к старой школе. Напомнила себе, что следует держаться скромно. Когда она наконец дозвонилась до Нельсона, тот грубо сказал:
— Чего надо?
— Главный инспектор Робертс посоветовал мне поговорить с вами, сэр.
— Вы женщина?
Ей хотелось крикнуть: «Неудивительно, что вы детектив!»
Но она сдержалась и сказала:
— Да, сэр, я вольнонаемная.
— Только под ногами болтаетесь.
Она промолчала, и он прохрипел:
— Что вам нужно?
Она набрала в грудь воздуха и проговорила:
— Несколько дней назад одного араба сильно избили.
— А… вы об этом. Не беспокойтесь, мы двоих из этих подонков прищучили. Третьего пока не нашли, но мы знаем, кто это.
Она посмотрела на свои пальцы — они были скрещены — и сказала:
— Как раз о нем я и хотела бы поговорить.
Последовала пауза, Нельсон взвешивал сказанное. Она продолжила:
— Могу я угостить вас завтраком?
— Я всегда не прочь позавтракать.
— Прекрасно… тогда через час?
— Через два. Есть кафе, называется «У Ромеро» — знаете?
— Да.
На самом деле она не знала.
Клик.
Есть кафе уровня ниже тех заведений, что обслуживают транспорт, — вам бы там совсем не понравилось. Строительные рабочие не посоветуют вам туда заглядывать, и этому совету будет лучше последовать. Водители такси называют такие кафе норами: в буквальном смысле приходится туда нырять и оттуда выныривать. Кофе там единственное, что имеет вкус. Фоллз потребовалось два часа, чтобы найти кафе «У Ромеро». Форма сильно мешала. Один старичок заметил:
— Закрыть собираетесь? Давно пора, черт побери!
А молодая женщина сказала:
— Ой, вам там не понравится, там ужасно.
Она была права.
Если окна там когда-либо мыли, то об этом все давно забыли. Корявая надпись сообщала:
«Коронное блюдо дня: „Гад-в-дыре“».
Фоллз вошла. Сумеречный флуоресцентный свет окрашивал внутренности кафе в желтый цвет, от которого хотелось удавиться. Все столики, за исключением одного, были свободны. Фоллз представляла себе Нельсона клоном Бранта — большим, грубым, безобразным. За дальним столом сидел мужчина в твидовом пиджаке. Примерно тридцать пять лет, густая темная шевелюра, лицо, которое ведущие новостей назвали бы грубоватым, и плотное телосложение. Он улыбнулся, и у Фоллз внутри потеплело. Такая улыбка дает понять, что тебе рады. Он сказал:
— Фоллз?
— Да, сэр.
— Ты собираешься охранять дверь или подойдешь и сядешь?
