вылез с предположением:
– Задело за живое, верно?
Он пропустил мое замечание мимо ушей, сказав:
– Один из моих людей купил там дом, но так и не переехал. Я готов предложить его вам. Он небольшой, но вполне пристойный.
– Вы отдадите его мне, если я соглашусь вам помочь.
– Да.
– А если я ничего не найду?
– Дом в вашем распоряжении на полгода.
Мой инстинкт подсказывал мне: «Скажи „нет“».
Я же сказал:
– Договорились.
Взял ключи и попросил:
– Расскажите, что случилось.
Он вытащил листок бумаги, положил на стол. Я взглянул:
3 января – Кристи Флинн
19 февраля – Сионн Флэхерти
2 апреля – Шейнин Браун
9 июня – Блэки Райн
– Все мертвы?
– Угу, найдены в Фэер-Грин, недалеко от Саймон-хауса.
– Как?
– Что «как»?
– Как они умерли?
– Им разбили головы молотком.
Он резко встал, подошел к бару и обратился к Джеффу:
– Маленькую рюмку «Джеймсона» и пинту для моего друга.
Я взглянул на список. Усталость шептала мне:
– Ты так притомился.
Вспомнилась строчка, которую я когда-то слышал: «Он пил не из-за тьмы в самом себе, а из-за тьмы в других».
Трубочист вернулся и спросил:
– Оплата?
– Что?
– Сколько наличными вы хотите?
– Разве вы уже не дали мне этот проклятый дом?
– Вам понадобятся деньги, они нужны всем.
Попробуй поспорь.
Он протянул мне толстый конверт, набитый банкнотами. Я сказал:
– Жаль, что не коричневый.
Он ничего не понял и сказал:
– Я ничего не понял.
– Коричневый конверт, как будто мы члены Ирландского парламента.
Шутка ему не понравилась. Он приник к виски с видом человека, мучимого жаждой. Виски обжигало мне глотку куда чаще, чем мне хотелось бы припомнить. Мы переглянулись, и он сказал:
– Я вынужден ограничивать себя.
– Эй, уж я-то последний человек, кому это надо объяснять.
– Я знаю.
– Простите?
– Энн Хендерсон рассказала мне о вашем пристрастии.
Меня охватил гнев. Я спросил:
– Пристрастии… она так сказала?
Он махнул рукой: мол, не придавайте значения.
– Мои люди тоже от этого страдают.
Я решил не обращать внимания… а пошло оно все.
Пора было собираться. Я сказал:
– Дайте мне пять минут на сборы.
Поднялся наверх, собрал сумку, спер бутылочку «Харлея». От Джеффа пахло славно. Мне же требовалась всяческая помощь. Надел лондонскую кожу, немного поскрипывает, но будем считать, что это придает мне значительности. Спустился вниз, протянул руку Джеффу и сказал:
– Я получил большое удовольствие.
– Куда ты направляешься?
Охранник поднял голову и крикнул:
– Он уходит с цыганом.
Джефф сурово взглянул на него:
– Эй!
Трубочист кивнул и вышел. Я сказал:
– У меня теперь дом в Хидден Вэлли.
– Тебе его дал этот мужик?
– Да.
– И чем будешь расплачиваться?
– Собираюсь разобраться с его неприятностями.
– Господи, Джек, я думал, ты это дело бросил… после последнего случая.
– Здесь все иначе.
– Разумеется, ты в еще худшей форме. Кэти! Джек уезжает.
Прибежала Кэти:
– Ой, Джек.
– Я буду рядом, практически за углом.
– Но у меня есть фильма.
Она так и произнесла. Когда англичане подделываются под местных, они часто перебарщивают.
– Какой фильм?
– «Жульен – мальчик-осел» Хармони Корин.
Я тупо уставился на нее. Она продолжила:
– Это тот, из группы кинорежиссеров «Догме». Он еще снял «Гаммо», помнишь?
– Что-то не вспоминается.
– Джек, ты должен его посмотреть. Он там писает вместе с Ларсом фон Триером.
Джефф уже уписывался за стойкой. Даже охранник улыбался. Я решил признаться честно и сказал:
– Все, что ты говоришь, для меня сплошная абракадабра.
Она расстроилась и протянула мне маленький пакетик. Я увидел надпись: «Живаго рекордс». Она сказала:
– Это тебе. С возвращением домой.
Я открыл пакет и обнаружил диск под названием «Ты снова взял верх» в исполнении Вэна Моррисона и Линды Льюис. Я постарался проявить энтузиазм и сказал:
– Bay!
Она немного повеселела и торопливо заговорила.
– Я знала, ты обрадуешься. Помнишь, перед тем как уехать, ты подарил мне ее альбом.
Я не помнил, но согласился:
– А как же.
