— В прошлом году я была в Марбеле.
Там их подают с этими орошенькими зонтичками.
Так мило, пра-а-вда?» И она благостно улыбнулась.
Я кивнула. «Что может быть лучше зонтичка, я так всегда говорю». У Пола лицо стало растерянным, у Гарри настороженным. Блондинища сказала: «Ага.
Такие миленькие, пра-а-вда?», — и угостила Пола улыбкой в пятьсот мегаватт, а вдобавок всколыхнула титьки.
Как ни странно. Пол отвел глаза и повернулся к Гарри. «Когда я был тут в последний раз, то видел ваши передачи из Литвы. Потрясающе».
Гарри скромно распушил перышки — несгибаемый британец. «Обычная работа». Пол стоял на своем:
«Ну нет! Поставьте меня перед камерой, и я немею, пока кто-нибудь мне не подсуфлирует. А тот, кто способен вести передачу, когда танки накатывают на людей, это… — Он с восхищением покачал головой. — И ведь вы были в Румынии? — добавил он. — Через месяц я поеду туда. Участвую в программе по сбору средств для этих сиротских приютов».
И они с Гарри погрузились в разговор о Восточной Европе, а Недокрашенная Блондинища и я были отправлены на задворки.
Я была совершенно сбита с толку. Рядом с Гарри Пол выглядел чуточку пластмассовым. Ну, знаешь, когда все выглядит слишком уж отутюженным. И еще я заметила, что Пол выглядел куда более оживленным, чем за все время со мной.
Глаза у него сияли, и он не спускал их с Гарри с той секунды, как они сели за наш столик. Не знаю, дошло ли до меня постепенно или мгновенно, но, безусловно, дошло: мой принц был гомиком, не Альберт, а Альбертина.
Наверное, мне следовало впасть в отчаяние. Все усилия, все радостные предвкушения и наследместа сметены ударом ниже пояса по генам. Но внезапно все это стало смешным до умопомрачения. Гарри, такой же ревнивый защитник своей территории, как горная горилла, убежденный, что в его женушку вторглись; НБ, точно четырехлетний карапуз, которому предоставили полную свободу в кондитерской, в обществе двух аппетитнейших мужчин, и в соперницах — только тощая домашняя хозяйка; а Пол пылает только к Гарри! Такая комбинация — плюс шампанское, плюс коньяк — полностью меня доконала, и я захихикала. Затем представила себе твое лицо, когда я тебе доложу, и захихикала еще пуще, и уже не могла остановиться. Хотя умудрилась сказать Полу сквозь прысканье: «По-моему, с вашей стороны безответственно угощать ужинами доверчивых женщин. Это же создает ложное впечатление!» И опять захлебнулась хихиканьем.
Гарри пришел к совершенно неверному заключению, стащил меня со стула и сказал: «Будет лучше, если я увезу мою жену домой». У Пола и Блондиниши вид бы такой, будто их хлестнули по физиономии мокрой селедкой. «Вашу жену!» взвизгнули они хором, а Гарри уже тащил меня из ресторана. Нандо подвывал «мамма миа», а я барахталась, стараясь удержаться на ногах. Гарри влил меня на заднее сиденье такси, залез следом и всю дорогу до дома читал мне нотацию, завершив ее:
«Если тебе все равно, что думаю я, то как насчет Клайва?» Клайв в качестве блюстителя моей нравственности поставил последнюю точку. Когда мы добрались до № 1, я рыдала от смеха. Ключ я извлекла с большим трудом, хотя и успела захлопнуть дверь перед Гарри. А потом рухнула на кровать и убаюкала себя смехом напополам со слезами.
На следующий день сотни гномов бурили асфальт у меня в голове. Меня дважды вывернуло, и при мысли о нашем пари мне стало очень плохо.
Попозже я подумала, что надо бы рассказать Полу всю историю, и, может быть, он бы постарался один раз с закрытыми глазами. Или же ты зачтешь, если Гарри сделает № 3 вместо меня.
Маловероятно, я знаю.
Так что можешь вздохнуть спокойно: твои места в полной безопасности. На этот раз не явится спаситель в последний момент. Я наткнулась на несокрушимую стену. Афродита намерена удалиться от дел и ухаживать за своими розами. Они хотя бы то, за что себя выдают.
С любовью из трясины уныния — но хотя бы я могу надеяться, что ты поделишься со мной клубникой на Уимблдоне?
Джейнис.
Парламент — Хилл
«Мэншенс» 27
12 июля
Милый Пирс!
Спасибо, что известил меня о дне приезда Рут.
Я позабочусь убраться вовремя, оставив квартиру в безупречном порядке. Кстати, мой адрес на время твоего пребывания в Лондоне — 35-а Керзон роуд W9 — в крайне неудобной близости от крикетного стадиона для того, кто вряд ли присоединится к тебе в ложе во время первого мачта и кто как-то не представляет себя стоящим в очереди за билетами на заре позади двух тысяч вест-индцев, трубящих в трубы и откалывающих брейк.
Этот углубляющийся пессимизм порожден неприятным происшествием в позапрошлый вечер.
Я как раз получил записку от Джейнис с согласием присутствовать на церемонии награждения на следующей неделе. От радости я решил устроить себе маленький праздник и сводить Пра-а-вду в ресторан в Хайгеде для тет-а-тет при свечах. Мы иногда заглядываем туда, когда я настроен вкусить от благ жизни. То обстоятельство, что другая пара заняла столик по ту сторону зала, естественно, ни малейшего значения не имело. Значение имел тот факт, что дама была Джейнис.
С этой минуты все пошло наперекосяк. Джейнис сидела с каким-то вкрадчивым прохиндеем, который потчевал ее ведрами шампанского и нежных речей. Всякий раз, когда я бросал на нее взгляд, она все больше смахивала на кролика, ослепленного лучами фар. Меня душило негодование: как смеет моя жена позволять этому богатому слизняку соблазнять себя? Мне хотелось врезать ему в челюсть на манер Керка Дугласа. Но ведь я был не один и ничего сделать не мог, тем более что платье Пра-а-вды и то, что из него выскакивало, никак не позволяло заключить, что она — благонравная девушка, торопящаяся к вечерне. В довершение всего Джейнис выглядела абсолютно сногсшибательно, и я горько сожалел, что сижу не с ней, а с моей подушкой без наволочки, которая весь вечер повествовала о новом торговом центре.
В конце концов я решил, что настал момент пройти сквозь строй. Как бы не так! Нас перехватили. Прохиндей возжелал расширить радиус своего обаяния. Коньяк лился рекой. Пра-а-вда узнала в этом субъекте американского актера и выставила свой товар для грудь-досмотра. Джейнис к этому времени нализалась до чертиков. Тут я утратил хладнокровие, покинул Пра-а-вду на приятный произвол судьбы и с неподражаемой рыцарственностью увез Джейнис в такси. Безупречный сэр Галахад.
Ничего хорошего из этого не вышло. Благородные рыцари, спасая прекрасных дам, не ждут, что над ними будут смеяться, и уж тем более захлопнут дверь у них перед носом. Но настоящее унижение ждало меня на следующее утро. Я позвонил приятелю, причастному к шоу-бизнесу.
«Пол Беллами, — сказал он и захохотал. — Это прославленная жопа! Дружочек, он нацеливался на ТЕБЯ!»
На протяжении всех этих унизительных переживаний я пришел к выводу, что ты все-таки прав относительно Джейнис — что она ведет довольно тихую и целомудренную жизнь, выбирая мужчин, которые гарантированно не попытаются прыгнуть на нее. Ну да ведь она всегда была примерно такой же. Секс всегда оставался для нее не слишком легкой проблемой. Но как бы то ни было, полагаю, что в Гилдхолле на следующей неделе холод будет лютым. И зачем только я уехал из Литвы!
Значит, ты приезжаешь 23-го. Я не стибрю твой галстук члена МКК, когда покину твою квартиру. Рут предположительно на ближайшие две недели обоснуется в Уимблдоне, к большой зависти Джейнис, а ты будешь якшаться с престарелыми маразматиками в Длинном Зале МКК, к большой моей зависти. Я буду смотреть матчи по телику и злорадствовать, чуть хлынет дождь.
Буду звонить. Нам следует недипломатично пообедать раз-другой. Уже предвкушаю.
Всего наилучшего.
