теперь вела Миранда, и покров таинственности, окружавший ее. Во времена их тесного общения она всегда была уверена в себе и полна – чего? – оптимизма. Пожалуй, что так. Луч света в темном царстве злобствующих циничных карьеристов. А сегодня в ней проскальзывала какая-то безнадежность, казалось, ее что-то беспокоит. Нет, она не утратила своей привлекательности, даже, может быть, стала еще красивее, окутанная этим непонятным, загадочным ореолом таинственности. Но она явно чем-то встревожена.
В том, что Миранда изменилась, отчасти виновен Рик. Тем не менее она оправилась от жестокого удара, который он ей нанес, выкарабкалась из бездны разочарований почти невредимой, отделавшись лишь легкими ссадинами. Конечно, после этого она напрочь отгородилась от мужского внимания, но предательство любимого человека никак не повлияло на ее отношения к работе и жизни в целом.
Миранда проявила себя настоящим профессионалом, когда разоблачила неблаговидную деятельность вице-президентов крупнейшей нефтяной компании города, а также двух сенаторов и члена палаты представителей от штата Техас, погрязших во взяточничестве и подкупах. Ее ошибка заключалась в том, что она предала огласке добытые сведения, не имея на руках достаточно фактов для передачи дела в суд. Хотя сбор подобной информации не входил в ее обязанности. Репортаж Миранды послужил сигналом опасности: в компании «Равало Ойл» затрещали бумагорезки, техасские конгрессмены начали поспешно заметать следы. Власти штата, естественно, тоже засуетились, хотя и оказались менее расторопными, но к тому времени, когда за дело взялась следственная группа, большинство улик исчезло без следа.
Скандал вынудил вице-президентов уйти со своих постов, правда, один из них по сути дела получил повышение – вошел в совет директоров. Политики, имея возможность тратить на пропаганду миллионы долларов, попытались направить обращенный на них гнев общественности на Миранду и телекомпанию. Газеты, журналы, телевидение называли ее своенравной амбициозной молодой особой, которая стремится сделать карьеру за счет некоторых слуг народа, приносящих обществу огромную пользу. Телекомпанию, позволившую подобное безобразие, обвинили в безответственности.
Миранда допустила еще одну ошибку, благодаря которой оскорбленным мздоимцам и удалось расправиться с ней. Она обнаружила, что жена одного из вице-президентов нефтяной компании, Джина Лэнгстром, состоит в любовной связи с сенатором Гарреттом Гайлзом. Муж Джины знал об этой связи, но молчал, выжидая удобный момент, когда он сможет путем шантажа вынудить любовника жены списать с «Равало Ойл» долговые суммы, которые компания должна была выделить на нужды политиков.
Жена вице-президента, сама о том не ведая, стала пешкой в нечестной игре финансистов и политиков. Она была крайне угнетена и подавлена, когда несколько месяцев спустя из подслушанного телефонного разговора между мужем и любовником выяснила, что, по существу, превратилась в проститутку. Когда Джина рассказала об этом Миранде, та с возмущением заметила, что это супруг ее выступил в роли сутенера.
Джина Лэнгстром предоставила большую часть информации, которая требовалась для проведения журналистского расследования. Миранда симпатизировала бедной женщине. Вообще-то она сурово порицала адюльтер, но в данном случае сделала исключение. Джина, вынужденная жить в браке с жестоким и беспринципным эгоистом, жаждала человеческого тепла и думала, что найдет его в Гарретте, обольстившем ее своей очаровательной улыбкой.
Миранда не стала сообщать о том, что вице-президент компании торговал собственной женой, решив, что ее репортаж и без того вызовет сенсацию. Она не хотела губить жизнь Джины Лэнгстром. Эта роковая ошибка стоила ей карьеры.
Миранда предупредила Джину, что, когда расследованием займутся федеральные службы и власти штата, ее тайна наверняка будет раскрыта. Но она никак не предполагала, что эта недомолвка может быть использована против нее лично. Зенитная артиллерия политиков обвинила ее в сокрытии части данных. Подручные Гарретта Гайлза открыто намекали, что Миранда и Джина сфабриковали против Гайлза обвинение. Преданная жена Гайлза грудью встала на защиту мужа, утверждая, что ее дорогой супруг никогда не нарушил бы верности, если бы его бесстыдно не совратили.
«Равало Ойл» владела небольшим пакетом акций телекомпании Кей-эй-ти-экс, о чем знали очень немногие. Совет директоров нефтяной компании решил употребить свое влияние и потребовал от руководителя телекомпании увольнения Миранды. Требование совета поддержали высокопоставленные друзья разоблаченных политиков, звонившие из Остина. Руководителю телекомпании, на которого давили со всех сторон, в конце концов пришлось принести Миранду в жертву.
Миранда не была деморализована, не поддалась панике и боролась до последнего – и за свою репутацию, и за место в телекомпании. Она открыто признала свои ошибки и попыталась вновь заострить внимание общественности на главном– преступном и неэтичном поведении разоблаченных ею должностных лиц. К сожалению, большая часть того, на что она указывала, растворилась в потоке противоречивой и спорной информации.
Нашлось немало людей, по заслугам оценивших деятельность Миранды, но общественное мнение складывалось на основе многочисленных домыслов и вымыслов, которые распространяли авторитеты пропаганды. И они добились своего. К тому времени, когда средства массовой информации перестали муссировать имя Миранды Рэндольф, осмелившейся выступить против «Равало Ойл» и сената, граждане Сан-Антонио уже настолько успокоились, что их спокойствие граничило с безразличием. Гайлз и его приятели из законодательного собрания собирались благополучно пережить очередные выборы; двое уволенных из «Равало Ойл» вице-президентов вновь были приняты в компанию в качестве консультантов.
Дэниел хорошо помнил тот день, когда Миранда пришла на работу освобождать свой стол. Она пользовалась безоговорочной поддержкой всех своих коллег по редакции. Начальник отдела новостей выполнил распоряжение директора телекомпании уволить Миранду только после того, как ему был предъявлен ультиматум.
Тем не менее ее уход для всех был бы менее болезненным, если бы Миранда пришла забрать свои пожитки – все, что накопилось за четыре года работы, – по окончании рабочего дня. Она же явилась в редакцию ровно в десять часов утра, когда ее могли видеть буквально все сотрудники телекомпании – от работников отдела продажи эфирного времени до производственников. Своим появлением она еще раз напомнила о восторжествовавшей несправедливости. Дэниел гордился Мирандой. Ее поступок требовал мужества. Но когда она прощалась с коллегами, спокойно, с достоинством, огонь борьбы в ее глазах не пылал.
Миранде нужно было время, чтобы оправиться от поражения, и Дэниел, понимая это, оставил ее в покое. Он решил, что свяжется с ней, как только она будет готова не морщась вспоминать о случившемся. Она, конечно, была признательна ему за поддержку и помощь, но он тем не менее оставался для нее живым свидетельством перенесенных испытаний.
Глядя на Миранду теперь, Дэниел вынужден был признать, что она никогда уже больше не будет той бесстрашной оптимисткой, сражающейся с драконами, какой он ее помнил всего год назад. Миранда изменилась. Бесповоротно. Трудно сказать, хорошо это или плохо. Вывод он сможет сделать только после того, как у нее полностью зарубцуются шрамы. Дэниел с грустью думал о том, что он не знает нынешней Миранды, но надеялся, что ему представится случай снова сблизиться с ней.
В сердце Дэниела Миранда занимала место лучшего друга. Он не смотрел на нее как на дочь, не испытывал к ней сексуального влечения. На первых порах между ними завязались отношения наставника и ученика, которые постепенно переросли в глубокую привязанность, основанную на взаимном доверии, потребности друг в друге и обоюдной поддержке. Дэниел знал, что всегда может рассчитывать на ее помощь, так же как она на его. Особенно ярко это проявилось, когда его младшая дочь, Энджи, попала в серьезную автомобильную катастрофу. Дэниел тогда читал в эфире новости, в которых было и сообщение об ужасном дорожном происшествии, сопровождавшееся показом документальных кадров с места события. В середине репортажа ему позвонили и сказали, что «жертва в критическом состоянии» – его дочь. Миранда за полутораминутный перерыв, предназначенный для прогона рекламы, нашла потрясенному Дэниелу замену и отвезла его с Синди в больницу, где стала настойчиво пытать врачей, пока они подробно не рассказали все о состоянии его дочери. Сейчас, наблюдая, как Миранда разговаривает с Синди, Дэниел искренне желал когда-нибудь вновь увидеть в ней прежний интерес к жизни.
Внезапно взгляд Миранды упал на полноватого мужчину в смокинге, который был ему мал размера на два. Она стала торопливо прощаться с Коксами. Синди обещала вскоре позвонить Миранде, чтобы вместе пообедать. Дэн выразил надежду еще раз встретить ее в течение вечера и собирался кое-что добавить, но Миранда, ласково коснувшись его руки, направилась к мужчине, который уже призывал ее жестами.
– Должно быть, ее клиент, – предположила Синди, нежно прижимаясь к плечу мужа. Она подняла к нему свое лицо и внимательно посмотрела в глаза. – Я вижу. Она сама не своя.
– Ей нужно время, – со вздохом отозвался Дэниел. Миранда, стуча каблучками, быстро подошла к Уэйну, пока он своим идиотским поведением не привлек внимания всего зала.
– Ты что? – прошипела девушка. Встреча с Синди и Дэниелом взволновала ее. Она была счастлива вновь видеть своих друзей, корила себя за то, что так долго избегала их. И вместе с тем Коксы вызвали в ней грусть по прошлому.
– Ты же должна быть с Коулом. Где он? Вики может заподозрить неладное, видя, как ты шатаешься тут одна и что-то вынюхиваешь. Она ведь может догадаться, что ты работаешь на меня. – На лице Уэйна от нервного напряжения выступили капельки пота.
– А ты полагаешь, твоя обезьянья жестикуляция не вызывает подозрений? – Миранда едва сдерживалась. – Вынюхиваю? Я не вынюхивала, а беседовала с друзьями. Если бы я, игнорируя знакомых, словно пиявка липла к Коулу, это выглядело бы более странно.
– Я не требую, чтобы ты их игнорировала. Просто побольше будь рядом с Коулом. Вон он, там. – Уэйн начинал ныть, а этого Миранда сейчас не могла вынести.
– Хорошо. – Девушка посмотрела туда, куда указывал Лэмберт. Коул о чем-то оживленно беседовал с молодой красивой женщиной. У нее были золотистые волосы, волнистой рябью ниспадавшие на оголенные плечи. Открытое облегающее платье без бретелек, пошитое из блестящей материи под цвет золота волос, позволяло окружающим любоваться гладкой кожей, еще не утратившей красивого летнего загара. Чрезмерная обнаженность не портила благоприятного впечатления – женщина держалась раскованно, с непринужденной грациозностью. У Миранды что-то опустилось внутри. Кажется, в ней проснулась ревность. Но какое она имеет право ревновать? Вполне вероятно, что это его любовница. Или одна из любовниц.
Значит, мне – в этом простеньком платье, с недокрашенным лицом и спутанными волосами – предлагают подойти к ним и попытаться вновь завоевать его внимание, с досадой подумала Миранда. Уэйн подтолкнул ее ладонью; она была такая же влажная, как и его лицо. Фу! И Миранда решила, что лучше стоять рядом с богиней, чем терпеть нытье Уэйна.
Коул ни на минуту не упускал Миранду из виду с тех пор, как они расстались у входа, и теперь видел, что она направляется к нему, но продолжал как ни в чем не бывало разговаривать с Китти. Виктория Лэмберт вот уже несколько месяцев тактично старалась устроить их брак. Китти работала вместе с Викторией в правлении детского приюта. Китти Александер, профессиональная общественница, принадлежала к одному из старейших родов Сан-Антонио. Чем занимался ее отец, Коул не знал. Наверное, управлял вложениями собственных средств. Китти была хороша собой, имела веселый нрав и могла остроумно вести беседу. К этому ее готовили с детства. Она часто напоминала Коулу холеную породистую мальтийскую болонку.
Китти вся была на виду: открытая и бесхитростная. Не то что Миранда – клубок противоречий и загадок. Она шла к ним поступью балерины. Смелый огонь в ее глазах мог бы смутить и боксера-профессионала. Приподнятые заколкой волосы мягко падают на лицо, наверное, так же, как поутру после длинной ночи
