кузин, — продолжил Аластер, — но он в Тендаре…
— Если ты имеешь в виду Гейвина, — произнес Конн, — то он настоял на том, чтобы отправиться с нами, и в данный момент находится в доме Маркоса, охраняя мать и Флорию. Разумеется, он мог бы убедить короля или хотя бы королеву, — тут Конн погрустнел, — но королева сейчас в таком состоянии, что не может никому оказать помощь. Когда мы выезжали из Тендары, она была едва ли не при смерти.
После этих печальных новостей всем вдруг сделалось тоскливо, и в тишине стал слышен шум, доносившийся из зала. Чуть позже вошла Джермилла.
— Хозяин дал указание, чтобы вы ложились спать пораньше, сколько еще людей собирается прийти сегодня ночью, чтобы требовать встречи с вашими гостями?
— Я никого не жду, — ответила Лениза, широко раскрыв прекрасные невинные голубые глаза. — Но если только это не банда вооруженных наемников, впусти их, кто бы там ни был.
Что-то проворчав, Джермилла направилась к двери и распахнула ее.
В комнату вошел промокший до нитки Гейвин Деллерей. Его изысканно завитые и накрашенные волосы теперь висели сосульками, с них капала вода.
— Аластер, дорогой мой друг! Что за странная и непонятная вещь приключилась со мной! Я спал в доме Маркоса и вдруг проснулся, хотя сон мой был крепок и здоров. Я видел во сне, что стою в тронном зале короля Айдана и он приказывает мне немедленно, подчеркиваю — немедленно, идти сюда, под дождем, чтобы узнать, как твои дела, а во всей деревне не нашлось даже старого зонтика.
Он поклонился Ленизе и Джермилле.
— Клянусь честью, местра, я ни в коем случае никому не желаю зла под этой крышей. Я не солдат, а менестрель.
«Ой, так ли это? — озадаченно подумал Конн. — Я ведь уже задавался вопросом, почему это Гейвин так настаивал, чтобы поехать с нами, и мне следовало бы догадаться, что король Айдан захочет иметь здесь свои глаза и уши. Гейвин и сам не понимал, что делает здесь, но вот как я опростоволосился…»
Аластер и Лениза, очевидно, пришли к тому же заключению. Они заговорили одновременно, и Гейвину пришлось поднять руку, чтобы остановить их.
— Пожалуйста, прошу вас, — произнес он, — дайте хоть немного обсохнуть у огня, прежде чем втягивать меня в интриги.
Лениза просто сияла.
— Вы, верно, посланы нам богами. А может быть, вы ангел, который является в нужде?
Джермилла фыркнула.
— Христофоре говорят, что ангелов можно встретить в довольно странных местах, — заметила она. — Но воистину впервые в жизни я вижу, что бог наш — большой шутник, раз он посылает нам ангела с выкрашенными в лиловый цвет волосами.
Гейвин вытаращил глаза.
— Кто? Я? Это я-то ангел? О Властелин Света, воистину у тебя плоховато с посыльными! Так в чем же, собственно, дело?
Аластер сел на кровати и, расстелив край одеяла у себя в ногах, предложил другу сесть. Он сказал:
— Располагайся у огня, друг мой, высуши одежду. Нельзя ли попросить дражайшую Джермиллу принести какого-нибудь горячего питья? Если ты получишь воспаление легких, то не сможешь быть полезным никому из нас.
Джермилла принесла небольшой чайник, висевший до этого у огня, и налила дымящегося, чудно пахнущего чаю.
— А когда ты высохнешь, — продолжил Аластер, — может, согласишься помочь нам. Гейвин, необходимо предотвратить войну в горах. — Тут он засмеялся и добавил: — Когда все кончится, то ты, возможно, накропаешь балладу.
18
Проснулись они очень поздно, полночи проговорив о том, как Гейвину связаться с королем Айданом и попытаться убедить его явится в Хеллеры для переговоров, в сопровождении лишь телохранителей да почетного эскорта, чтобы положить конец длившейся уже многие поколения кровной вражде между родами Сторнов и Хамерфелов.
— Но, — напомнила ему Лениза, — возможно, король Айдан вовсе не стремится к этому, ведь если в горах наступит мир, то у него будет мало шансов подчинить эти земли.
— Я могу лишь сказать, что вы совсем не знаете короля Айдана, — ответил Конн. — Иначе вы бы верили ему так же, как я.
— Возможно, — сказала Лениза, — но если Айдан такой могучий ларанцу, что может читать мысли людей на большом расстоянии, то он, вероятно, мог бы внушить мне желание стать его вассалом, не посоветовавшись со мной.
На это ответил Аластер:
— Я довольно плохо знаю, что у короля на уме, но моя мать все годы была лерони. Если бы она могла заставить человека делать что-то против его воли, это было бы мошенничеством. Она объяснила мне, что этим даром нельзя пользоваться, для того чтобы заставлять других людей делать что-то против их воли. Если бы здесь присутствовала Флория, она процитировала бы тебе Клятву Наблюдающей, где сказано, что первейшая обязанность лерони — не вторгаться в чужое сознание без согласия, если только требуется помощь или лечение.
— Все это я слышала, когда меня учили, — сказала Лениза, — но кто знает — что на уме у Хастура — короля-волшебника? Он может решать за других, требуется ли им помощь, лечение или просто полезное вмешательство.
Аластер посмотрел на девушку, и Конну показалось, что глаза брата светились нежностью, переполнявшей его сердце.
«Какой он все-таки пустозвон, дурак и пустозвон, если решился бросить Флорию ради этой девчонки, — подумал Конн, — а честь предков, променять на удобство и благополучие выпрошенного мира. Воевать за Хамерфел — благородное дело. Что принесет нам в замен хваленый мир со Сторнами? Неплохо было бы услышать, что сторновские управляющие возвращают наши земли или восстанавливают наш замок. Законы чести требуют от нас продолжения борьбы, по крайней мере, до тех пор, пока мы не отомстим за отца».
Но Конн, хоть и прожил всю жизнь с мыслью о мести, смутился, когда Лениза глянула на него так, словно прочитала его мысли. Глаза ее были полны печали и недоверия.
Он попытался понять, что привлекает брата в Ленизе. Она показалась ему немногим лучше тех деревенских девчонок, с которыми он играл в детстве, а в юности танцевал на праздниках урожая и Середины лета. Хорошенькая — да; Конн не отрицал, что она действительно привлекательна — с округлым личиком, румяными щечками и прекрасными блестящими волосами, заплетенными в косы; одетая в простое платье в синюю и темно-зеленую клетку.
В его сознании Лениза представляла разительный контраст с Флорией — высокой и элегантной, с замечательно красивым лицом, глубоко посаженными глазами и мягкой речью. Та была опытной лерони, и никто не подумал бы, что она могла собственноручно варить пиво или наливать гостям глинтвейн… Но на самом деле это было не так: Флория помогала по дому и дрессировала Медяшку. Флория ни в коем случае не была белоручкой, но обладала к тому же мастерством и знаниями. Вдобавок Флория была красива, благородна и хорошо обучена, в то время как Лениза оставалась неопытной деревенской девочкой. Впрочем, раз можно было ошибиться, глядя на Флорию, то у Ленизы тоже могли оказаться достоинства, не бросавшиеся в глаза при первом знакомстве, и если б он лучше знал ее, то наверняка мог бы и лучше их оценить.
Этой ночью Конн спал на полу в комнате брата. И действительно, впервые, как сказала Лениза — а может Джермилла, — замок Сторна приютил не одного, а целых двух Хамерфелов. Ему снился король Айдан, и он чувствовал, что нарушает данную ему клятву верности. Не он, а Гейвин должен будет довести до короля тот факт, что обещанные армии больше не нужны. Тогда как быть с угрозой, исходящей от Алдарана? Но при этом Конна не покидали сомнения — может, его тревоги лишь следствие деревенского воспитания, а на самом деле Аластер и Гейвин объединились против него? Когда сон овладел им, эти тревожные мысли поплыли туда, где спала Лениза, а рядом в коридоре, на маленькой кроватке, — Джермилла, неустанно сторожившая вход в спальню Ленизы от незваных гостей.
