Он последовал за Саймоном в его кабинет, напоминавший его собственный. Мебель, обитая кожей, хорошие напитки, книги. Далтон всегда мог расслабиться в обществе Саймона, единственного человека на свете, который принимал его таким, каким он был. Когда подали бренди, он одним глотком осушил бокал.
– Тяжелая ночь? – осторожно поинтересовался Саймон.
– Не то слово. Видимо, кто-то пустил убийц по моему следу.
Саймон поднял бровь.
– Но ведь ты давно этого ожидал.
– Ожидал, но представить себе не мог, что убийцей окажется Керт.
– Не может быть!
– Да, это был Керт. Трудно поверить, что такой профессионал трижды потерпел неудачу.
– Но Керт никогда не работает за пределами «клуба».
Далтон налил себе еще бренди, откинулся в кресле напротив Саймона и вытянул ноги к огню.
– Совершенно верно.
Саймон потер подбородок.
– Что ты натворил, чтобы попасть в список к «лжецам»?
– Я? Ничего, только я нокаутировал Керта и скрутил его, как индейку. Полагаю, они охотятся за Розой.
– Клара.
– Что?
– Ее зовут Клара. А ты назвал ее Розой. – Саймон усмехнулся. – Сколько женщин с тобой в постели?
Далтон осторожно поставил стакан, чтобы не разбить его о камин.
– Есть три женщины, если не в моей постели, то в моей голове. Вдова Симпсон, Роза и Клара. И ни одна из них не имеет представления о благоразумии и осторожности.
– И что же ты намерен предпринять? Если Керт действительно охотится за ними, я имею в виду за ней?
– Я кое-кого упустил в своем списке. Сэра Торогуда.
Саймон издал возглас изумления, но, поскольку в этот момент потягивал бренди, поперхнулся.
Далтон постучал ему по спине, и тот пришел в себя. Саймон дышал с присвистом и качал головой в изумлении.
– Клара Симпсон и есть сэр Торогуд.
Это было утверждение, а не вопрос, и Далтон кивнул.
– Потрясающая женщина, – восхищенно произнес Саймон. – Но не притворяется ли она, как это делал ты?
Далтон прищурился.
– Об этом я не подумал. – Он покачал головой. – Нет, не притворяется. У нее был доступ в дом Уодзуэрта, а манера рисовать определенно совпадает. – Он похлопал по карману сюртука, где хранил рисунки в качестве доказательства.
Саймон подался вперед:
– Покажи.
Далтон отвел глаза.
– Я бы предпочел этого не делать.
Саймон счел себя оскорбленным. Тогда Далтон скрепя сердце достал рисунки и протянул ему.
– Будешь смеяться – ты покойник.
Стоит отдать ему должное, Саймон не смеялся, хотя, возможно, должное нужно было отдать его руке, плотно прижатой ко рту. Его брови удивленно поползли вверх, когда он рассматривал два листа, испещренные различными набросками. И плечи его слегка подрагивали.
– Хватит! – сказал Далтон, выхватил у Саймона рисунки и засунул в карман.
Саймон закрыл глаза и сидел, откинувшись в кресле, широко улыбаясь.
– И что все это значит? – спросил Далтон.
Саймон покачал головой:
– Ты запретил мне смеяться. Но не запретил представить себе тот момент, когда будешь показывать эти рисунки Ливерпулу.
– Ох, черт побери! – Об этом Далтон не подумал. Надо прямо сейчас бросить рисунки в огонь! Далтон никогда не подделывал улики и впредь не собирался этого делать.
– Возможно, она нарисует для тебя новый рисунок, тогда эти не обязательно показывать. – Саймон не сдержал смешок. – И пусть изобразит тебя не в чем мать родила, а хоть в какой-нибудь одежке.
