Далтон с невозмутимым видом смотрел на огонь. Саймон глотнул бренди.
– А если серьезно, то не собираешься же ты сдать ее Ливерпулу? Только он мог дать приказ ее убить.
Далтон счел своим долгом вступиться за Ливерпула.
– Не могу поверить. Клару можно обвинить в чем угодно, только не в измене, я готов поклясться своей жизнью. Возможно, Ливерпул не разделяет ее политических убеждений, но он никогда не отдаст приказ убить ни в чем не повинную женщину.
– Ты в этом уверен? – с сомнением в голосе произнес Саймон. – На мой взгляд, Ливерпул просто одержим и способен совершать, как и ему подобные, противоречащие логике поступки.
Далтон напрягся.
– Если у Ливерпула и есть навязчивая идея, то это безопасность Англии.
Саймон пожал плечами:
– Одержимость есть одержимость, пусть даже из самых благородных побуждений.
Далтон глотнул бренди, с трудом скрывая желание ткнуть Саймона носом в ковер. Хорошая была бы потасовка…
Потасовка! Что с ним происходит? Он снова мыслит, как Монти. Как мог этот выдуманный разбойник стать частью его самого?
Вошла Агата, села на подлокотник кресла Саймона.
– Клара принимает ванну и собирается перекусить. Будет спать как убитая. Бедняжка так измучена.
Далтон старался подавить в себе сочувствие к Кларе и желание защитить ее. Где же его безупречная логика, где бесстрастное суждение?
Он заставил себя сосредоточиться.
– В данный момент мне нужна информация. Для начала – кто приказал убить и почему. Здесь что-то не так, за всем этим стоит не просто месть оскорбленных аристократов художнику-карикатуристу.
В дверях появился Пирсон.
– Сэр Рейнз, прибыл мистер Каннингтон, желает встретиться с лордом Этериджем.
«Джеймс?» – встревожился Далтон.
– Нет, Пирсон, откажите ему.
Агата запротестовала:
– Зачем отказывать, если мы только что послали за ним? Он весь день тебя ищет.
Далтон встал.
– Проклятие, я не хотел, чтобы Джеймс оказался замешанным во все это!
– Неудивительно, – сухо произнес Джеймс, появившись в дверном проеме. – Ты никогда не хотел, чтобы я хоть как-то развлекся.
– Джеймс, это дело тебя не касается.
– Не могу возразить, поскольку понятия не имею, о чем речь. – Он протянул Далтону папку. – Я пришел, потому что у меня возникло предположение, с которым, как я считаю, тебе следует ознакомиться.
Саймон встрепенулся:
– Что за предположение?
– У меня есть основания полагать… – Джеймс выдержал эффектную паузу, – что сэр Торогуд является женщиной!
Далтон кивнул:
– Совершенно верно.
Джеймс с ошеломленным видом опустил руку.
– Ты знал? Как ты догадался?
– Он не догадался. – Саймон улыбнулся. – Он в этом убедился.
Агата похлопала Далтона по руке:
– Не принимай это близко к сердцу. Все мужчины несносны, когда дело касается женщин. – Она повернулась к Джеймсу: – Как ты об этом догадался, Джеми?
– Я несколько дней внимательно изучал эти рисунки, пытаясь понять, почему они уникальны. Они нравятся всем, богатым и бедным, мужчинам и женщинам. – Он подал папку Агате, которая развязала ее и разложила рисунки на столе. – А потом обратил внимание на одну поразившую меня вещь, которая отсутствует в рисунках Акерманна и других популярных карикатуристов.
Саймон подался вперед, чтобы посмотреть рисунки.
– И что же это, Джеймс?
– Детали. Точнее, детали, касающиеся моды. Автор рисунков разбирается в женских прическах, в женской обуви, в общем, в женской моде.
