– Приказ убить – лишь симптом болезни. Все гораздо глубже и серьезнее, чем опасность, грозящая одной женщине, Если кто-то из «Королевской четверки» ведет нечестную игру, опасность грозит всему правительству. Возможно, и престолу.
Клара нахмурилась:
– Это должно меня утешить?
Далтон мотнул головой.
– Утешить вас не является моей главной задачей в данный момент, – сказал он. – На кону стоит нечто большее, чем ваша жизнь.
Он не смотрел на нее, но краешком глаза заметил, что она поежилась.
– Вот как, – промолвила она.
Саймон подошел к камину и встал рядом с Далтоном.
– Я думал, ты влюблен, – произнес он тихо, чтобы остальные не могли услышать. – Похоже, я ошибся.
Далтон прислушался к своему сердцу. Оно билось ровно и было холодным как лед.
– Я ничего подобного не говорил.
– Действительно, не говорил. – Саймон вернулся к Агате, и та вложила руку в его ладонь.
Но Ливерпул одобрил бы его. Далтону казалось, будто он слышит заверения в своей преданности, как это бывало не раз в юности: «Я был бы счастлив умереть прямо за моего короля и мою страну!»
И это было правдой. Он понимал премьер-министра, как, возможно, никто другой. Вероисповеданием Ливерпула был патриотизм, его призванием – защита Англии. До этого последнего месяца Далтон и сам мог с уверенностью отнести это к себе.
Смыслом его существования была одна-единственная цель – защита Англии.
«Но потом ты впустил ее в свою жизнь». Все его мужские инстинкты требовали заботиться о ее безопасности, всегда защищать ее. Но это вступало в конфликт с его здравым смыслом, ставило в тупик и опасным образом отвлекало его.
Разве имело значение простое чувство? Если он готов пожертвовать жизнью – а он готов, – разве не принесет он в жертву и свое сердце?
Да, он должен защитить Клару. Но его сердце уже занято.
И он вновь услышал голос Ливерпула, полный удовлетворения и одобрения: «Молодец».
Нет. Он не был хорошим человеком. Он был преданным человеком.
Когда он повернулся, Клара стояла у окна, вглядываясь в темноту. Он обратился к Саймону:
– До рассвета осталось всего несколько часов…
– Далтон!
Страх в ее голосе заставил его броситься к ней. Она не отрывала взгляда от улицы, протягивая ему дрожащую руку.
– Вон там! Этот человек у фонарного столба. Это он! Керт!
Это и в самом деле был Керт. Он, не скрываясь, стоял в круге света, отбрасываемом уличным фонарем, его лицо было обращено к дому. Далтон увидел, как к гиганту убийце присоединился еще один мужчина и тоже начал следить за домом. Стаббс. Затем еще одна фигура. Потом еще, и наконец весь угол улицы заполнился самыми опасными людьми во всей Англии.
Вот к чему он пришел. Его загнали в угол свои же люди.
Саймон тоже подошел к окну и слегка присвистнул при виде этого зрелища.
– Полагаю, надо пригласить их в дом и выяснить, чего они хотят.
Далтон повернулся к нему:
– Ты сошел с ума? Совершенно ясно, чего они хотят.
Выражение лица Саймона было мягким, а это, как знал Далтон, сигнал опасности.
– Эти люди были моими друзьями и товарищами по оружию в течение пятнадцати лет. И ты хочешь сказать, что все они вдруг стали изменниками?
– Конечно же, нет! Но ты не можешь отрицать, что «лжецы» неукоснительно выполняют приказы, будь то приказ убить или быть убитым?
На это Саймону нечего было возразить.
Далтон отвернулся.
– В тот день, когда ты вынужден будешь защищать Агату от Керта, я позволю тебе задать мне этот вопрос! Но прямо сейчас я не отдам им Клару и не поддамся на запугивания. – Он повернулся, потянув за собой Клару. – Нам надо выбираться отсюда, причем таким путем, чтобы они не могли последовать за нами.
Но как? Дом будет окружен в мгновение ока, если они попытаются выйти.
Клара повернулась к Агате:
– Быстро отвечай, есть ли сейчас в вашем ряду пустующие дома?
