наверняка есть нечто большее – то, что приподнимает человека над всякой обыденностью и суетой.
Музыка пронзила и расслабила его. Еще некоторое время Джейк оставался неподвижным. В этом состоянии полного покоя его тонкое, точеное лицо утратило выражение озабоченности и тревоги.
Наконец Джейк поднялся с кресла и выключил проигрыватель. Ему следовало через пять минут быть в Кенте, а при всем желании ему не добраться туда так быстро.
Выбежав из дома через кухню, он устремился к «пикапу».
По дороге в Кент он думал о предстоящей встрече с Самантой Мэттьюс. Они познакомились всего несколько недель назад, когда Джейк выполнял крупный заказ в одном особняке под Вашингтоном. Саманта жила в этом городе, она была дизайнером и художником и создавала оригинальные ткани ручной работы, которые владелец особняка, клиент Джейка, использовал в интерьере.
Как-то раз они с Самантой, оставшись вдвоем во всем доме, разговорились за чашкой кофе. Ее интересовали подробности создания особых световых эффектов, которые разрабатывал Джейк.
Спустя несколько дней Саманта позвонила с предложением. Оно касалось работы над сценическими декорациями в любительском драматическом театре в Кенте.
Джейк заинтересовался ее предложением и решил посмотреть сам, о чем, собственно, может идти речь. Он не загадывал ничего на будущее: эта встреча была первой, но могла стать и последней или иметь продолжение.
Джейку интересно было поработать в театре, пускай и в любительском. Ему хотелось попробовать себя в новом деле. Правда, ничего об этом он Саманте не сказал. Спеша в Кент, Джейк Кэнтрел и не догадывался о том, что едет навстречу своей судьбе.
Позднее, когда Джейк станет вспоминать этот вечер, его будет неизменно удивлять его будничная непримечательность. Джейк не раз будет задаваться вопросом: почему же он не почувствовал приближения чего-то важного, не понял, что ступает на путь, который повернет его жизнь в новое русло?
2
Саманта Мэттьюс подняла глаза от текста пьесы, на котором делала пометки, и посмотрела на свою подругу Мэгги Соррел, сидевшую на другом конце стола.
– И ты говоришь мне, что я ошиблась в выборе пьесы! Когда уже набран состав актеров и все как одержимые учат роли! – воскликнула она возмущенно.
– Да не говорила я этого! – горячо возразила Мэгги. – Я просто спросила, почему ты выбрала именно эту пьесу. Я лишь размышляла вслух. Вот и все.
– Вслух или не вслух, но я ясно слышала в твоем голосе неодобрение.
– Да нет же, Сэм!
– Значит, сомнение.
– Тоже нет. Ты прекрасно знаешь, я никогда не сомневаюсь ни в тебе, ни в том, что ты делаешь. Мне, честное слово, очень любопытно, почему тебя заинтересовала именно эта пьеса.
Саманта приняла такое объяснение и благосклонно кивнула.
– Ладно, так и быть, тебе – моей самой верной и лучшей подруге – поверю.
– Ну, слава Богу, – улыбнулась Мэгги. – Ну так объясни же. Почему ты выбрала «Испытание»?
– Потому что в прошлом году, до того как ты сюда переехала, мы ставили «Энни, что ты медлишь?». На этот раз мне не хотелось снова браться за мюзикл. Я решила, что это должна быть серьезная пьеса. Причем предпочтительно живущего ныне известного американского драматурга. Вот почему я остановилась на Артуре Миллере. Но должна признаться, есть еще одна причина…
– Которая заключается в том, что много лет назад мы ставили эту пьесу в Беннингтоне, – продолжила Мэгги, понимающе улыбаясь. – Верно?
Саманта откинулась на спинку стула и, пристально посмотрев на подругу, покачала головой.
– Вовсе нет.
– А я-то думала, твой выбор пал на эту пьесу по причине твоих сентиментальных воспоминаний. – Мэгги состроила гримасу и пожала плечами. – Ну что ж, признаю свою ошибку.
– Сентиментальных воспоминаний? – переспросила Саманта задумчиво.
– Ну конечно. Нам было по девятнадцать лет, и мы быстро сблизились. Стали лучшими подругами. Мы обе впервые влюбились и впервые вышли на подмостки в «Испытании». Для нас это был особый год, но ты, похоже, все забыла.
– Нет, я все отлично помню. Это было в семьдесят первом. Вообще-то я как раз на днях об этом думала. И в чем-то ты права. Выбирая «Испытание», я старалась себя обезопасить – ведь я знаю текст вдоль и поперек. Но, упоминая о другой причине, я имела в виду то, что Артур Миллер живет в Коннектикуте, а наш любительский театр тоже коннектикутский. Так что, если угодно, считай меня сентиментальной.
– В душе ты сентиментальна, сколько бы ни пыталась это скрыть, – уверенно сказала Мэгги.
– Может быть, – со смехом согласилась Саманта. – Хотя некоторые считают меня самоуверенной.
– О, они тоже правы, – рассмеялась Мэгги.
– Спасибо на добром слове, дорогая. Так вот, возвращаясь к пьесе, ты тоже ее отлично знаешь, и это послужит огромным преимуществом при создании декораций.
– Надеюсь, ты понимаешь, как я волнуюсь, Сэм. Сама не понимаю, как это тебе удалось меня уговорить. Я в жизни не имела отношения к сценическим декорациям.
– Но ты же создавала прекрасные интерьеры помещений, особенно в последнее время. К тому же все когда-то случается в первый раз. Не беспокойся, все у тебя получится.
– Хотела бы я быть так же уверена. Честно говоря, я даже не знаю, с чего начать. Вчера вечером я еще раз перечитала пьесу, и у меня не родилось ни одной идеи. У тебя точно нет на примете другого художника?
– Точно, Мэгги. Ты просто-напросто испытываешь страх перед сценой, это вполне естественно. Он пройдет, как только ты возьмешься за карандаш и приступишь к эскизам. Поверь мне.
– В этом-то и проблема, Сэм. Как только доверюсь тебе, так всякий раз на меня обрушиваются неприятности.
– Вовсе нет, – возразила Саманта, вставая из-за стола. Она пересекла сцену, активно жестикулируя. – Вот здесь ты должна сделать потрясающий задник, Мэг, а мебель должна соответствовать той эпохе. Ну что до мебели, так ты лучше меня все знаешь. – Саманта повернулась лицом к подруге. – Мне кажется, задник должен быть очень необычным. Я представляю его черно-белым, возможно, с вкраплениями серого. Что ты об этом думаешь?
Мэгги встала и, кивнув, быстро подошла к Саманте.
– Да! – воскликнула она, внезапно разволновавшись, так как впервые по-настоящему заинтересовалась проектом. – Я отлично понимаю, что ты имеешь в виду. Он должен быть холодный. Почти унылый. Безусловно, мрачный, но при этом притягивающий. По-моему, декорации должны быть нетрадиционными, необычными. Давай удивим зрителей. – Мэгги вскинула брови. – Согласна?
Саманта широко улыбнулась.
– Конечно, согласна. Я знала, что ты заболеешь этой идеей, как только твоя голова заработает в нужном направлении. Ты такая талантливая, Мэгги, и у тебя такая богатая фантазия, что, я уверена, все получится прекрасно.
– Надеюсь. Мне бы очень не хотелось тебя подвести… – Мэгги, задумавшись, умолкла, а затем добавила: – Знаешь, я, пожалуй, съезжу на этой неделе в Нью-Йорк, куплю кое-какие книги по театральному дизайну и сценическим декорациям.
– Конечно, поезжай. Хотя подожди. Незачем тащиться на Манхэттен. Начни с книжных магазинов в Вашингтоне и Кенте. Там богатейший выбор: от кулинарных рецептов до заумной белиберды.
Мэгги рассмеялась – ее всегда занимала стилистически безупречная речь Саманты, отличавшая ее с университетских времен.
Подруги стояли на середине сцены, обсуждая идею декораций. В какой-то момент Мэгги взяла блокнот и начала делать быстрые зарисовки, не переставая слушать Саманту и время от времени одобрительно кивая головой.
Саманта и Мэгги были ровесницами – обеим исполнилось по сорок три года. И та и другая были хороши собой, хотя их внешность и характеры являли собой полную противоположность.
Саманта Мэттьюс была среднего роста, худенькая, с преждевременно поседевшими и коротко
