на железную дорогу в первую очередь… чтобы узнать, не разыскивают ли ребенка. Но никто не откликнулся. Тем временем он отвел в нашем доме комнату для Дэна, и я помню, как Барри в первый раз сел за стол… Я, тогда маленькая девочка, очень смеялась над его странной манерой есть. Интересовал Дэна только его нож, служивший ему и вилкой и ложкой. А когда он резал мясо, то придерживал кусок пальцами. На следующее утро Барри пропал. Один из работников отца подобрал его в нескольких милях к северу от ранчо. Мальчик шел и весело насвистывал. Дэна вернули в дом, но ненадолго. Вскоре он снова пропал, и на этот раз его поймали гораздо дальше. Тогда отец ужасно поругался с Дэном… Точно мне не известно, что произошло, но Барри обещал больше не убегать. И с тех пор отец стал для него самым близким человеком.
Потом Дэн вырос. Он имел очень мягкий и дружелюбный характер, но всегда как-то отличался от других. Потом Барри нашел Черного Барта, а затем взял уздечку и поймал Сатану. Вы только подумайте! Поймать дикого мустанга с помощью одной уздечки! Он так много играл со своими животными, что я начинала ревновать. Поэтому тоже старалась оставаться с ними подольше, — вздохнула девушка, — пока Барт и Сатана не привыкли ко мне. Барт даже играл со мной частенько, когда поблизости не оказывалось Дэна. И наконец мы с Барри решили пожениться. Отцу наша идея не понравилась. Он боялся, что Дэн может превратиться в… и он как в воду глядел. Однажды в салуне, стоявшем вон там на холме, Барри затеял драку… первую свою драку… с человеком, ударившим его по лицу без всякой причины. Тем человеком был Джим Сайлент. Вы, наверное, о нем слышали?
— Никогда! — ответил доктор.
— Джим — человек вне закона с очень темным прошлым, прекрасный наездник. Схватка завершилась тем, что бандит повалил Дэна, ударил его стулом и удрал. Я пришла к Барри, как только услышала о драке… точнее, меня к нему привел Черный Барт… Но Дэн не вернулся в дом и не хотел ни о чем слышать, пока не найдет Джима Сайлента. Я не стану вам рассказывать все, что потом случилось. Наконец он поймал Джима и убил голыми руками. Бак это видел. Потом Дэн к нам вернулся, но в первый же вечер начал беспокоиться. Наступила уже поздняя осень, дикие гуси летели на юг… и пока они кричали в небе, Дэн встал, попрощался и ушел от нас. И до сих пор мы его не видели. Все, что мы знали, — он уехал на юг, вслед за дикими гусями.
Они долго молчали, и доктор упорно думал.
— И когда Барри вернулся, — спросил Бирн, — он вас не узнал? Я имею в виду, даже не обратил на вас внимания?
— Вы при этом присутствовали и все видели сами, — тихо ответила девушка.
— Все совершенно ясно, — подытожил Бирн. — Если бы происшедшее выглядело чуть более банальным, то могло бы озадачить, но, будучи настолько исключительным, оно проясняет само себя. Вы действительно надеялись, что собака — Черный Барт — вас помнит?
— Да, надеялась.
— Но вы, разумеется, не удивились!
— Конечно нет.
— Хотя вы и сознаете, что Черный Барт для Барри — или для Свистуна Дэна, как вы его называете, — значит больше, чем вы?
— Почему я это должна сознавать?
— Вы же видели его минуту назад, когда он склонился над собакой.
Бирн заметил, что девушка кутается в халат, словно на улице похолодало. Наконец Кети спокойно ответила:
— Да, видела.
— Разве вы не понимаете, что с животными ему лучше, чем с людьми? Все совершенно ясно. Да вас скорее вспомнит Черный Барт, чем Дэн! Если вы обратитесь к истокам, то в незапамятные времена человек тоже являлся животным, без так называемых высших чувств. Как и животные, он обитал на деревьях или в пещерах. Впоследствии превратился в то, что мы имеем сейчас. Но почему бы не представить возвращение назад, к ранним инстинктам? Почему не представить существо, лишенное высшего начала, создание, которое мы именуем человеком, в то время как перед нами просто красивое животное? Перед нами Барри — всего лишь биологическая мутация, уродец. Существо, повторившее в обратном направлении путь биологического прогресса и приблизившееся к примитиву. Но, разумеется, вам трудно представить нечто подобное! Он кажется вам человеком, и вы воспринимаете его как себе подобного. В действительности Дэн не больше человек, чем Черный Барт. У него есть лицо и фигура человека, но инстинкты у него стары как мир. Животный мир подчиняется Барри. Сатана отвечает на его свист. Волк или собака лижет его руку, умирая. Вы пытаетесь привести Дэна в соответствие с другими людьми, вы приписываете ему качества других людей. Откройте глаза, посмотрите правде в лицо: он не больше человек, чем Черный Барт. И когда вы дарите ему свою привязанность, мисс Камберленд, вы дарите свою привязанность дикому волку! Вы мне верите? — Бирн чувствовал, что Кети потрясена. Он понял это, даже не глядя на девушку. Доктор продолжал очень быстро, чтобы Кети не убежала от той власти, которую Рэндалл уже начал над ней обретать. — Я почувствовал это, увидев его в первый раз… определенное безымянное сродство с первобытными силами. Ветер задул в открытую дверь — он сообщал о Барри. Дикие гуси кричали в небе — они звали Дэна. Вот что его ведет, вот какие силы им управляют. Вы любили его, но не простое ли самопожертвование эта любовь? Нет, вы видели в нем человека, я — только животную силу.
— Вы ненавидите его? — немного помолчав, спросила Кети. — Ведь вы так страстно против него выступаете.
— Можно ли ненавидеть нечто, что вовсе не человек? Нет. Его можно бояться. Оно избегает законов, которые вяжут нас по рукам и ногам. Какие правила им управляют? Как вы надеетесь его победить? Любовью? Какая красота существует в мире, чтобы привлечь такое существо, кроме красоты мозговой кости, разгрызаемой зубами?
— О, послушайте, — прошептала девушка, — вот вам ответ!
Бирн услышал звук, напоминавший тихую игру на скрипке, — тонкий и слабый. Сначала доктор не мог понять, что это, потому что звук больше напоминал смычок и наканифоленные струны, а не скрипку. Но Бирн догадался, что звук означал всего-навсего человеческий свист.
Свист не следовал ни мелодии, ни определенной теме. Музыка казалась прекрасной сама по себе. Она взлетала вверх, в небеса, словно жаворонок пел там у райских врат. Бирн никогда не слышал ничего более гармоничного. Он никогда и не услышал бы подобную музыку, такую тонкую и в то же время столь насыщенную, пронизывающую снова и снова, если бы не ощутил у себя внутри ответный резонанс. Рэндалл и сам готов был засвистеть, но не умел. Мелодии убегали от доктора, но продолжали парить над головой. Они не подчинялись закону или ритму. Мелодии улетали с ветром, оставляя Бирна далеко внизу.
Девушка отстранилась от доктора, словно ведомая невидимой рукой. Теперь Кети стояла у самого крыльца. Рэндалл стал рядом.
— Вы слышали? — спросила она, поворачиваясь к нему.
— Что это? — спросил доктор.
— Это он! Разве вы не понимаете?
— Барри? Да! Но что означает его свист? Он свистит своему волку?
— Не знаю, — быстро ответила Кети. — Знаю только, что его свист прекрасен. Где же теперь ваши теории и объяснения, доктор Бирн?
— Да, прекрасно. Бог знает! Но разве волк не понимает этого лучше, чем вы или я?
Девушка снова повернулась к Бирну, и когда заговорила, в ее голосе прозвучало облегчение. Несмотря на темноту, доктор угадал выражение лица Кети.
— Для всех нас у Дэна есть только молчание и небрежный взгляд. Бак спас ему жизнь вчера вечером… и тем не менее Барри помнит только, как Дэниелс его ударил. А сейчас… сейчас он изливает всю музыку своей души на тупое животное. Слушайте! — Бирн увидел, как Кети выпрямилась и словно стала выше ростом. — Тогда через волка… Я покорю его через тупое животное.
Девушка проскользнула мимо Бирна и скрылась в доме; в тот же момент свист сорвался на самой высокой ноте, задрожал и стих. Бирна окружали только тьма и молчание, а порывистый ветер дул прямо в лицо.
Глава 25
