дыхания и биения своего сердца. Но постепенно сквозь шум дождя, до моих ушей долетел победный лай собак, звук бегущего по опавшим листьям какого-то зверя и шум своры, бешено несущейся через подлесок. Я совсем забыла об охоте, а люди были уже совсем рядом.
Неожиданно на полянку, из-под прикрытия деревьев, выскочила запыхавшаяся лиса. Ее рыжая шкура была мокрой и грязной, а темные, блестящие глаза затравленно посмотрели на нас. От неожиданности она остановилась и стала дико оглядываться по сторонам, как будто искала место, куда спрятаться. Но мы были прямо перед ней, а собаки сзади. Даже если у нее и была возможность удрать, она уже не могла бежать дальше, потому что совершенно выбилась из сил. Решив, что люди представляют наименьшую опасность и, понимая, что настали последние минуты ее жизни, бедное существо обернулось к собакам, чтобы принять свой последний бой.
Лиса предупреждающе тявкнула и с последним воинственным криком храбро встретила свою судьбу. Над поляной поднялся невообразимый шум и вдруг внезапно прекратился, когда первые собаки яростно вцепились зубами в бедное животное. Дерущиеся звери покатились по земле – комок крови и меха. Через несколько секунд подбежали остальные собаки, каждая пыталась вцепиться в свою добычу, за которой охотились все утро. Те, которым не удалось добраться до своей жертвы, бешено носились вокруг, пытаясь запрыгнуть за спины других собак или протиснуться между ними, только бы добраться до лисы.
От этого отвратительного зрелища меня затошнило. Я едва сдержала приступ рвоты. Как бы почувствовав это, Джеррит прижал меня к своей груди, заслонив лицо, чтобы эта ужасная сцена не запечатлелась в ранимой душе девушки. Но он не мог сделать так, чтобы я не слышала противный лай, скрежет зубов и звук раздираемой шкуры и плоти.
Сразу же за собаками появились охотники и выжлятники. Они, спешившись, принялись энергично щелкать кнутами и кричать на собак, чтобы отогнать их от изуродованных останков лисы. Как только расчистили место вокруг трупа, егерь опустился перед ним на колени и острым ножом, который он носил на поясе, отрезал голову и хвост у мертвого зверя. Остатки он бросил жадно ожидающим собакам, которые сразу же набросились на добычу, оставив только клочья окровавленной шкуры. После этого, подняв над головой свои кровавые трофеи, егерь направился к дяде Эсмонду и его свите, среди которых были дядя Драко и папа. Поморщившись от отвращения, дядя Эсмонд вылез из седла, осторожно взял у егеря лисью голову и хвост. Затем он оглянулся, чтобы посмотреть, кто присутствует и кто должен участвовать в кровавом ритуале посвящения. Его взгляд остановился на одной гостье, молодой женщине моего возраста, леди Снобхан О'Холлоран, дочери обедневшего ирландского герцога. Подтолкнув своего гнедого коня к ее гнедой кобыле, дядя Эсмонд поклонился и помазал ее восторженное, улыбающееся лицо кровью из отвратительного обрубка лисьего хвоста. Потом он поздравил девушку, наградив головой лисы. Не обращая внимания на все еще капающую кровь, леди Снобхан с гордостью держала свою награду, с улыбкой принимая поздравления от окружающих. Потом, к моему ужасу, не зная, что мы не участвовали в охоте, дядя Эсмонд подвел своего коня к Джерриту и ко мне и помазал мое непроизвольно сморщившееся лицо кровью, а потом отдал отвратительный хвост.
Кровь, теплая и липкая, вместе с дождем стекала с лица тонкими струйками. Я смогла выдавить из себя только жалкую улыбку, когда папа, дядя Драко и все остальные столпились вокруг меня. Слышались возгласы поздравления. У меня закружилась голова, а в животе заурчало. Я хотела только одного – побыстрее отделаться от этого мягкого, пушистого, окровавленного хвоста в дрожащей руке. Выбросить его было нельзя. Такое поведение шокировало бы всех. Поэтому я продолжала держать его, думая, что если не отделаюсь от собравшихся вокруг, то меня либо стошнит, либо лишусь чувств.
Поэтому, несмотря на неприязнь к Джерриту, я была ему очень благодарна за все, что он потом сделал. Как будто почувствовав, что мне просто необходимо сбежать отсюда, мой будущий супруг умудрился отвести меня от толпы, раздобыл откуда-то мою шляпку, помог взобраться на коня, и мы поскакали к Холлу. По дороге он избавил меня от отвратительного приза. Я не знала, да и не хотела знать, что Джеррит с ним сделал. Мне было достаточно и того, что он понял мое состояние, не бросил одну на произвол судьбы, как Ники – предатель Ники.
И поэтому, когда мы подъезжали к поместью и Джеррит, отведя меня в сторону, неторопливо, старательно, как человек, уверенный в своих правах, снова поцеловал, я уже не смела возражать ему. Он был уверен в моем дальнейшем непротивлении. Джеррит уверенно обнимал меня за талию, как будто я была его рабыней, улыбался мне как завоеватель, предвкушающий свою добычу. В этот вечер он официально, публично объявил о нашей помолвке.
ГЛАВА 6
ИНТЕРМЕДИЯ В ПЕМБРУК ГРАНДЖЕ
Надежда, которой я грезила, оказалась сном,
Всего лишь сном, а теперь я проснулась, чувствуя себя неуютно.
Совершенно безутешная, измученная и старая.
Сказать, что я была ошеломлена заявлением Джеррита – это значит ничего не сказать. С трудом верилось, что он мог зайти так далеко. Джеррит был настолько самоуверен и нагл, что, даже не спрашивая моего мнения, предпринял такой решительный шаг, который связал нас на всю жизнь.
– Как ты посмел? – прошипела я, дрожа от страха и ярости из-за его дерзости.
– Со временем ты поймешь, что я способен на такое, что тебе и в голову даже не приходит, дорогая, – с невозмутимой радостью ответил Джеррит, окидывая меня дерзким взглядом из-под полуприкрытых век, без всякого намека на вину или сожаление.
– А теперь будь хорошей девочкой и улыбнись, Лаура. Тебе же хорошо известно, что Джеррита Чендлера считают выгодной добычей. Сегодня здесь присутствует много женщин, которые надеются, что наша помолвка в детстве, в конечном счете, будет иметь завершение.
О, как мне сейчас не хватало моей плетки. Я с таким бы удовольствием ударила это красивое надменное лицо, на котором уже красовался розовый шрам! Уж, я бы избила его! Но мои руки были связаны. Я даже не могла открыто, с презрением, отвергнуть предложение Джеррита. Это не только бы испортило весь бал. Разразился бы скандал. Конечно, теперь было совершенно очевидно, что мои возражения бесполезны. С трудом сдержав уже готовые сорваться с языка сердитые слова, я улыбнулась, как приказал Джеррит, а в сердцах пожелала этому типу оказаться в аду, где, без сомнения, было его место.
Оглянувшись по сторонам, я заметила, что не одна я была потрясена заявлением Джеррита. Из всех присутствующих при оглашении были два человека, лица которых навсегда остались в моей памяти: Николас и Элизабет. Услышав новость, Ники так резко вскинул голову, как марионетка, управляемая невидимым кукольником, и бросил на меня через большой зал озлобленный и обвиняющий взгляд. Не было сомнения, что своими словами Джеррит нанес ему тяжелый удар. Теперь я была не такой дурочкой, чтобы предположить, что это из-за любви, которую он питал ко мне. Лиззи же ухмыльнулась и самодовольно
