Тут уж Онгора окончательно убедился, что нашел своего идеального убийцу.
– Ну а если бы вы совершили преступление, – сказал он, – как бы вы согласовали его со своей совестью?
– А что такое преступление, ваша милость? – саркастически вопросил холеричный господин. – Если император отправляет меня убивать по всем дням, кроме субботнего? И если меня высекут за кражу овцы у крестьянина, когда моя армия сожгла его деревню? Совесть? Да попросите совести у попа, и он продаст вам любую на выбор. А теперь, – сказал холеричный господин, внезапно вскипая, – что это еще за вопросы, прокляни Бог вашу неведомую шкуру!
– Может быть, я могу обеспечить вам золото на покупку этой совести, – негромко сказал Онгора.
– Посри в мои сапоги, а я поссу в твою шляпу! – грязно выразился холеричный господин. – Приходи с золотом, и я куплю, что мне требуется, и уж совесть в самую последнюю очередь! А теперь, проклятый, облезлый, тухлый, червивый кусок дерьма, подавай свое дельце, не то я тебя исполосую прямо на месте! – Он мигом вскинул край плаща на плечо Онгоры и придержал его там одной рукой, а другой выхватил остро наточенный кинжал. Так как он заулыбался с приторным благодушием, а кинжал держал низко, никто не мог увидеть, что Онгоре угрожает опасность.
В восторге, что его розыски увенчались таким эффектным результатом, Онгора не дрогнул и положил мешочек с золотом перед холеричным господином. Золото звякнуло, ударившись о столешницу, а Онгора снова устремил спокойный взгляд на злобное лицо перед собой.
– Вознаграждение за небольшую услугу, которая не составит никакого труда человеку с таким оружием и с такими принципами, как у вас, – сказал он ласковым шепотом.
– И в чем она заключается, эта небольшая услуга? – сказал холеричный господин, успевший остыть.
– В избавлении этого мира от моего врага, – быстро сказал Онгора. – Ты узнаешь, кто он, и тогда тебе самому выбирать, дать ему отпущение или нет.
Юмора Онгоры холеричный господин не воспринял.
– У тебя злости в достатке, – сказал он, – так почему ты сам не избавишь себя от этого врага?
– Мне надо быть в других местах, – быстро солгал Онгора. С тех пор, как он проиграл в поединке со старым Рыцарем, его капризные нервы не допускали новой встречи, исход которой он не предрешил бы заранее.
– Значит, известно, что он твой враг, – сказал холеричный господин, – этого мне достаточно. – Кинжал исчез, а с ним не менее быстро и золото. – Так когда?
– Теперь, – сказал Онгора, пытаясь справиться с восхитительным трепетом, что его замыслы так близки к осуществлению. – Сегодня ночью. Я провожу тебя.
Поединок во мраке
Убийцу по найму звали Гаспаром. Онгора быстро вывел его на дорогу к любимой таверне Сервантеса. Сервантесу по пути домой придется пройти мимо места, где они будут его поджидать. Онгора описал его: высокий мужчина приятной внешности, обычно преисполненный упоения и пива. Если бы Онгора задержался на своем описании, то заметил бы, что в нем нет и намека на повод для ненависти. Но он продолжал все тем же мягким тоном задумчивой угрозы и предупредил Гаспара, что предназначенная ему жертва хотя и выглядит благодушно, но всегда при оружии по праву ветерана и умеет им владеть.
Затем Онгора ушел. И Гаспар, пока уличные факелы догорали, нашел себе для ожидания укромно- коварную тень.
На самом же деле Онгора никуда не уходил. Незаметно для Гаспара он нашел себе дверную нишу менее, чем в десяти метрах от него. Его план требовал проверить, что Гаспар действительно убил Сервантеса. А затем, едва Гаспар сбежит с места преступления, окончательно обеспечить превращение своего мучителя в труп. Рука Онгоры дернулась, и он коснулся кинжала за поясом. Он представил себе, как торжествующе улыбнется в мертвое лицо Сервантеса. Как будет пинать ногами труп, как пройдется подошвами по творческим замыслам этого недавнего писателя, а теперь падали.
Он закутался в плащ поплотнее и предался ожиданию.
Вот так двое убийц поджидали Сервантеса в ночь его триумфа.
Появился, однако, не Сервантес, а Старый Рыцарь. Подчиняясь внутреннему зову, он прервал свое бдение перед Святым Граалем и отправился на розыски того, что истолковал как страшную опасность, угрожающую его другу сэру Галахаду.
Преимущество Старого Рыцаря заключалось в том, что без света догоревших факелов на улице или от фонаря, которому полагалось быть в руке предполагаемой жертвы, Гаспар попросту ничего не видел. Он только слышал странное полязгивание шагов Старого Рыцаря, и внезапно голос произнес пугающе близко:
– О враг, ты, который затаился в этой непотребной тени, чтобы успешнее совершить свое гнусное деяние, выходи! – Как всегда, тон Старого Рыцаря был бодрым и полнился энтузиазма. – Выходи, волк греха, и испытай свое жуткое оружие на том, кто бросает тебе вызов, на смиренном рыцаре, слуге Высочайшего!
Гаспар, уже сообразивший, что вызов ему бросает умалишенный, ничего не видя и все же желая выполнить свой долг, храбро вышел из своего укрытия и выхватил шпагу. Он надеялся, что это движение снабдит его новыми глазами. В действительности же оно просто поместило его в пределы окружности, которую с божественной помощью описывал котелок Старого Рыцаря, каковой, если вы не забыли, кроме того, в двойном своем существовании был мечом сэра Ланселота. Котелок торжествующе зазвенел о череп убийцы, и Гаспар рухнул на землю, даже не застонав. Его шпага звякнула о булыжники.
Онгора, скорчившийся в жалкой дверной нише, сразу понял, что произошло: он узнал голос Старого Рыцаря и, разумеется, особый звук соприкосновения котелка с черепом. Чертова насмешка судьбы, приведшей Старого Рыцаря разрушить простейший план. Он до крови прикусил губу. Подкрался поближе и прислушался.
Точно так же, неведомо для него, поступил Старый Рыцарь, знавший изнутри, что его истинный враг еще не появился. Гаспар, совершенно очевидно, был прислужником, sanglier [3] с единственным клыком. Темнота подстерегала опасностью иного рода. По мере того как пауза прислушивания длилась и длилась, Старый Рыцарь неопровержимо понял, что в пугающих тенях таится его старый враг, злой волшебник дурных виршей. Старый Рыцарь весело усмехнулся такому повороту событий.
– А ну, выходи, ты, злобный селезень, адское ты исчадие. Значит, снова захотел получить по заслугам?
Онгора, дрожа, пригнулся пониже.
И под этот самый последний вызов появился Сервантес с фонарем в руке. Он уже услышал голос Старого Рыцаря и торопился ему навстречу. Свет фонаря упал на безмятежное лицо Старого Рыцаря и на распростертую ничком на булыжниках фигуру Гаспара.
– Привет тебе, благородный рыцарь и милый сын, – сказал Старый Рыцарь.
– Как вижу, ты нашел врага, – сказал Сервантес.
– Твоего, и ждал он тебя, – сказал Старый Рыцарь. – Но Святой Дух наставил меня об опасности, грозящей тебе. – Он посмотрел вниз на Гаспара. – Он прислужник подлинного врага, а тот, говорят мои чувства, выслеживает нас совсем близко.
Сервантес подавил тревогу перед ночью, переполненной угрозами ему и его другу.
– Я вижу, меч сэра Ланселота показал нашему врагу свою мощь. – Он тоже оглядел темную улицу, а потом посмотрел вниз на Гаспара. – Но что нам делать с этим беднягой?
Гаспар, все еще не приходя в сознание, зашевелился от звука голосов над ним.
В этот миг Старый Рыцарь, ощутив замыслы зла, втянул носом воздух, как охотник, и ухватил Сервантеса за локоть.
