– Служба безопасности Четырнадцатой эскадры постоянно прослушивает частоту, используемую советскими 'траулерами'. Все записывается на пленку.
– Вы сообщаете мне столько нового...
– Людей надо нейтрализовать, – продолжал Юбер, – но не убивать. Пока не прольется кровь, у нас останется шанс выпутаться. Не забывайте об этом.
Энрике принял оскорбленный вид.
– Зачем вы мне это говорите? Можно подумать, у меня есть привычка убивать людей направо и налево....
– Оставьте вашу струну, – настаивал Юбер.
Энрике постоянно носил на шее зашитую в воротник пиджака струну от пианино. Чтобы привести ее в 'боевую готовность', достаточно было найти две импровизированные рукоятки и закрепить их на ее концах.
– Пошли? – спросил Энрике.
– Пошли, – решил Юбер.
Они выбрались из второй каюты и закрыли дверь.
Удобно сидя во вращающемся кресле в рулевой рубке, капитан 'Никольска' наблюдал за огромными волнами. Они накатывались на его корабль через равные промежутки времени и разбивались о него с громким шумом. На несколько бесконечных секунд у него возникало чувство, будто он оказался в гигантском аквариуме. Потом судно выныривало, отовсюду выливалась вода, и в замутненные стекла можно было различить следующую волну.
Капитан взглянул на рулевого, чье напряженное лицо окрашивалось в зеленоватый цвет светящимся компасом. Склонившись над экраном радара, рядом стоял помощник капитана.
Новая волна обрушилась на 'Никольск'. Корабль затрещал так, будто разваливался. Капитан встал. В полумраке слабо поблескивал машинный телеграф. Капитан посмотрел на электронный зонд. Прежде чем делать поворот, придется замерять глубину.
В Северном проливе они были в ловушке, как рыба в сети. Ветер баллов девять-десять дул с запада, и 'Никольск' не мог долго держаться к нему боком, рискуя перевернуться. В нормальной ситуации следовало бы вернуться назад и укрыться в одном из портов устья Клайда. Но 'Никольск' был необычным кораблем, и естественные решения были не для него. Капитан мог только идти носом против ветра до границы ирландских территориальных вод, а потом возвращаться к шотландским берегам, всякий раз делая поворот у границы территориальных вод Великобритании.
Капитан подумал о 'Гоблине', который они бросили после того, как взяли на борт его пассажиров. Он прошел в радиорубку, расположенную за машинным телеграфом. Ему пришлось цепляться за все, что можно, качаясь на полусогнутых ногах, чтобы сохранить равновесие. Удерживаемый в кресле ремнем, дежурный радист слушал едва различимое в гуле попискивание морзянки. Он снял наушники и, глядя на капитана, отрицательно покачал головой, показывая, что нет ничего интересного. Капитан секунду смотрел на приемники, передатчики, магнитофоны, потом воспользовался движением корабля, чтобы подойти к столу и взять журнал учета радиоперехватов.
Как и всегда во время шторма, передавали в основном сигналы бедствия и просьбы о помощи. В Северном и Ирландском морях, а также в Северной Атлантике оставалось немало судов, попавших в более или менее трудное положение. Сигналов СОС было полно, но 'Никольск' это не интересовало. 'Никольск' не был спасательным кораблем, и приказы четко запрещали капитану оказывать помощь терпящим бедствие. Ни один посторонний не должен был видеть необычное оборудование 'траулеров'-шпионов.
Капитан положил журнал, дружески хлопнул радиста по плечу и возвратился в рулевую рубку. Корабль нырнул в яму, винты крутились в воздухе. Потом он ударился в стену воды, несшуюся со скоростью скорого поезда. Капитану показалось, что его корабль столкнулся с каким-то другим. От сильного толчка капитан полетел вперед, наткнулся на рулевого, и оба повалились на пол...
Юбер и Энрике, промокшие до костей, ослепленные водой, с подкатившим к горлу желудком, поднялись на верхнюю палубу за надстройкой. Им было страшно, но ни тот, ни другой не признавались в этом и не предлагали вернуться.
Когда 'Никольск' снова зарылся носом в волну, они воспользовались креном, чтобы скользнуть к лестнице, ведущей на капитанский мостик.
Они взобрались по ней на площадку и легли за выгнутым листом железа. На них обрушились тонны воды. Им показалось, что они будут смыты за борт. Потом корабль снова вынырнул.
Юбер поднялся и заглянул в иллюминатор рулевой рубки, по которой двигались тени, похожие в слабом свете на призраки. Она отступил на боковую площадку, увидел на двери изображение молнии и вошел в помещение.
Последовавший за Юбером в радиорубку Энрике сразу же закрыл дверь. Радист, не имевший оснований для беспокойства, даже не посмотрел на них. Он наклонился в другую сторону, поднимая с пола журнал учета радиоперехватов. Подняться он не успел. Расставив ноги и опершись левой рукой о стол, Юбер нанес ему сокрушительный удар за ухом.
Энрике обошел стол и встал перед широко открытой дверью в рулевую рубку. Он заметил капитана, вытиравшего лицо в своем кресле, рулевого и помощника капитана, склонившегося над экраном радара.
Юбер быстро заглянул в раскрытый на столе журнал, где нашел последние координаты, установленные с по мощью радиомаяков: пять градусов сорок семь минут восточной долготы и пятьдесят пять градусов восемь минут северной широты. Он включил передатчик, прижался к креслу и, положив палец на радиоключ, стал отстукивать сообщение:
Энрике, стоявший в углу у двери, продолжал наблюдать за рулевой рубкой. Юбер включил радиотелефон и стал передавать тот же текст. Часы на стене показывали четыре часа сорок семь
