минут.
Он перешел на прием, надеясь получить ответ. Пока их не обнаружили, можно было оставаться в радиорубке.
Атомная подводная лодка 'Джордж Вашингтон' плыла на юго-запад на перископной глубине, но в течение часов наблюдатели не видели ничего, кроме огромных волн, следовавших одна за другой через короткие промежутки времени и ослеплявших их на несколько секунд.
Капитан, передавший управление своему старшему помощнику, находился у себя в каюте. Чарлз Эйзен сидел напротив него в кресле, скрестив ноги и нервно посасывая незажженную сигарету.
– Не думаю, что мы сможем их найти, если шторм затянется, – сказал командир. – А потом...
Он заколебался и продолжил:
– Боюсь, что легкая скорлупка вроде 'Гоблина' не сможет долго продержаться в такую погоду, особенно если ее экипаж состоит из одних любителей.
Эйзен не ответил. Он думал о Юбере, и его мысли были отнюдь не оптимистичными. Он взглянул на часы: четыре сорок восемь. Когда рассветет и шторм немного утихнет, можно будет попросить помощи у британской морской авиации...
Постучав, вошел матрос, передавший командиру радиограмму. Тот ознакомился с ее содержанием с медлительностью, вызвавшей у Эйзена раздражение, и наконец протянул ему.
– Боюсь, все кончено, – глухо сказал он.
Чарлз Эйзен прочитал сообщение, поступившее с 'Протеуса'. Там указывалось, что изуродованный корпус 'Гоблина' выброшен на берег. На борту никого нет.
Чарлз Эйзен вдруг почувствовал огромную усталость и грусть. Командир лодки, смотревший на него, спросил:
– Я могу отдать приказ повернуть?
Эйзен провел пальцами по глазам, глубоко вздохнул и ответил:
– Думаю, можете.
Он резко встал.
– Это ужасно, – добавил он.
Матрос вернулся, неся новую радиограмму. Командир прочитал ее и окликнул выходившего Эйзена:
– О Господи! Прочтите.
Эйзен вернулся. На листке были два вызова Юбера, перехваченные и записанные дежурными радистами 'Протеуса'.
– Я начинаю верить в чудеса, – произнес Эйзен.
Командир скривился.
– Это нам не очень поможет, – заметил он. – Мы не можем обстрелять в открытом море советский траулер. Это слишком серьезный инцидент.
Чарлз Эйзен подошел к висевшей на стене карте, секунду смотрел на нее, и его широкие плечи опустились. Он обернулся и посмотрел на командира лодки со странной улыбкой на губах.
– Кто вам говорил об обстреле? – спросил он.
12
По всему кораблю разнесся металлический звон машинного телеграфа. Рулевой повернул колесо штурвала. 'Никольск' лег на левый борт. Захваченные врасплох Юбер и Энрике отлетели к переборке. В бок кораблю ударила огромная волна. Юберу показалось, что корабль взрывается. Сидя у стены, он почувствовал, как под ним поехал пол, его ноги оказались выше головы. Он подумал, что 'Никольск' переворачивается и все кончено.
Но быстрые звонки машинного телеграфа продолжались. Моторы урчали, корпус трещал, вода заливала все, потом отступала. Вдруг, словно по волшебству, 'траулер' взобрался на волну, и все встало по местам. 'Никольск' нырял и взметался вверх, как катящаяся по рельсам тележка 'русских горок'. Последний звонок был заглушен рокотом моторов. Они были спасены.
Юбер поднялся, оглушенный и с пустой головой. Рядом с ним Энрике старался сделать то же самое, отвлеченно глядя на свой полуоторванный ноготь. Юбер подумал, что эта пауза в борьбе 'траулера' со штормом позволит экипажу ходить но кораблю. Не имея оружия, они не смогут долго продержаться, а еще надо было предупредить Эйзена об изменении курса.
Юбер вернулся к столу, качаясь, как пьяный. Он увидел, что радист шевелится, но не придал этому особого значения. Он хотел включить радиопередатчик, но радист завопил и оттолкнул его.
Прибежали капитан и еще один матрос снаружи. Тот увидел, что пленные выбрались из каюты, и пришел, вооружившись автоматом.
Конец. Юбер и Энрике подняли руки. По пальцам испанца текла кровь. Радист, не совсем точно представлявший себе, что произошло, объяснял, массируя шею:
– Они меня ударили и попытались захватить рацию. Как вам это понравится?
Юбер, знавший русский, понял, что радист считает, будто его ударили несколько секунд назад. Разубеждать не стоило. Капитан посмотрел на Юбера.
– Хотели передать сообщение? – спросил он.
– Да, – ответил Юбер. – Я вспомнил, что сегодня у одного моего друга день рождения.
