МНОГИМИ ПУТЯМИ
Вскоре после того, как умер равви Шалом, сын равви Авраама Ангела, двое его учеников пришли в Люблин, чтобы учиться у Ясновидца. Они застали равви на улице произносящим благословение новой луны. Ученики равви Шалома заметили, что благословение Ясновидца несколько отличается от того, что произносил их учитель. Это им не понравилось, и они решили, не задерживаясь в Люблине, покинуть этот город на следующий день. Когда некоторое время спустя они пришли в дом равви, тот поприветствовал их и сказал: «Бог, которому можно было бы служить лишь одним–единственным путем, – что это был бы за Бог!»
НЕПОСЛУШНАЯ РУКА
Спросили Люблинского равви: «Почему сказано: «И простер Авраам руку свою», а потом сразу: «и взял нож»?*[257] Не являются ли первые слова лишними?»
Равви ответил: «Все свои силы и все свое существо посвятил Авраам тому, чтобы они не совершали ничего против воли Бога. И когда повелел ему Господь принести в жертву сына, Авраам решил, что должен заколоть его. Но так как все члены Авраама были посвящены Богу и не могли ничего совершать против Его воли, рука Авраама отказалась повиноваться Аврааму и взять нож, ибо не такова была воля Бога. Силой заставил Авраам свою руку слушаться его и сделал ее своим посланцем. Только после этого она взяла нож».
ПРАВДА
Слова Писания «Правды, правды ищи…»*[258] Люблинский равви толковал так: «Если человек считает, что он совершенно правдив и к еще большей правде ему стремиться бессмысленно, то он не ведает правды. К правде следует стремиться постоянно, никогда не останавливаясь на достигнутом, и в своих собственных глазах человек всегда должен быть словно новорожденным младенцем, еще ничего не достигшим и ничего не умеющим, – вот что такое правда».
ВТОРАЯ МАТЬ
Спросили Люблинского равви: «Почему в священной «Книге Великолепия» («Зохар») обращение к Богу, соответствующее сефироту «понимание», называется «Матерью»?»
Равви объяснил: «Когда человек кается и исповедуется в грехах, когда в его сердце входит Понимание и обращает его к Богу, такой человек становится подобным новорожденному младенцу, а обращение к Богу – его матерью».
ДИАЛОГ
Спросил Люблинского равви один из его учеников: «Наши мудрецы говорят, что Бог, обращаясь к общине Израиля, произносит такие слова: «Обратитесь ко Мне… и Я обращусь к вам»*[259], а Израиль отвечает, как сказано: «Обрати нас к Тебе, Господи, и мы обратимся»*[260]. Что это значит? Ясно лишь, что то, что говорит Бог, – это так и есть, ибо нам известно, что пробуждение внизу зависит от того, что свыше».
Равви ответил: «Наши мудрецы говорят: «Женщина вступает в союз только с тем, кто делает ее сосудом, ибо в первую ночь муж делает ее сосудом, пробуждая ее женственность». И так Израиль обращается к Богу: «Сделай нас Своим сосудом еще раз, чтобы наше обращение к Тебе могло снова пробудиться». Вот почему далее в ответе Израиля Господу читаем: «Обнови дни наши, как древле»*[261]. «Как древле» означает время до сотворения мира, когда не существовало ничего, кроме пробуждающей силы свыше».
ГРЕХ И УНЫНИЕ
Один хасид пожаловался Люблинскому равви, что его терзают дурные страсти и от этого он впадает в уныние.
Равви сказал ему: «Больше всего остерегайся уныния, ибо оно хуже и опаснее греха. Когда Злое Начало пробуждает в человеке страсти, оно делает это не затем, чтобы ввести его в грех, а затем, чтобы он впал в уныние».
ГРЕШНИК И ПРАВЕДНИК
Говорил Люблинский равви: «Грешника, сознающего свой грех, я люблю больше, чем праведника, который знает, что он праведник. Но если грешники считают себя праведниками, то о таких сказано: «Даже у адских врат не каются»*[262]. Ибо они думают, что их ведут в ад, чтобы они искупили другие души».
ВЕСЕЛЫЙ ГРЕШНИК
Жил в Люблине великий грешник. Всякий раз, когда ему хотелось поговорить с равви, он сразу шел к нему и болтал с ним, словно близкий его друг и приятель. Многие из числа хасидим дивились этому и постоянно спрашивали друг друга: «Как возможно, что наш равви, которому достаточно лишь раз взглянуть на лицо человека, чтобы узнать всю его жизнь от начала до конца и определить истинный корень его души, не замечает, что перед ним – грешник? А если видит, как позволяет ему разговаривать и общаться с собой?» Наконец, хасидим набрались храбрости, пошли к равви и задали ему этот вопрос. Цадик ответил: «О нем я все знаю, как и вы. Но вам известно, как люблю я веселость и как ненавижу уныйие. Да, этот человек – великий грешник! Но покуда другие сожалеют о том моменте, когда согрешили, потом ненадолго раскаиваются, но затем снова впадают в грех, этот человек не ведает ни сожаления, ни хандры и постоянно счастлив и весел, словно находится в некой башне ликования. Излучение от его веселья переполняет и мое сердце радостью».
ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО
Один хасид Люблинского равви постился однажды от субботы до субботы. Накануне субботы он
