собрався с казаками человек с 500 и больши, пошел было для поимки Голого и стоял на Решетовском рубеже с неделю. И он, Селиван, уведав, что у него, Голова, многолюдство, поворотился назад.
На самом деле Извалов не просто «поворотился назад» — его Голый разбил в Мигулинской станице, недалеко от Донецкого городка. К тому же на помощь Извалову шло из Черкасска войско, конное и судовое, во главе с атаманом Давыдом Тимофеевым. Оно дошло только до Обливенского городка и с полпути, узнав о поражении Извалова, «убояся за малолюдством», вернулось назад. Сам же разбитый распопинский атаман бежал «с малыми людьми» в Правоторовскую станицу, на Хопер, к атаману Митрофану Федосееву. Последний, собрав казаков из близлежащих станиц, пришел в Усть-Медведицкий городок «для препятия и поимки Никитки Голого».
— А ныне, — сообщает черкасская старшина Долгорукому, — вор Голой идет меж Доном и Хопром з женами и з детьми.
Сам Долгорукий, находясь в Острогожске, собрал подводы для похода против восставших, трудности которого его очень смущают:
— И пехотные, государь, полки с Коротаяка хочю я отправить на бударах, других лехких судов нет и лоток только 12. Сказывают тутошние промышленники, что за нынешнею мелью скоряя на бударах не поспеешь дву недель; драгунским полкам зело трудно итти, что степь вся вызжена. А бес конницы никоторыми делы итти невозможно для того, что их, воров, собралось многое число; и сказывают, что их, воров, умножаетца от часу больши. Зело, государь, поход мой труден: первое, что позно время, кормов нет, все вызжено, люди и лошади томны (истомились. —
Командующий по пути к Острогожску точно выполнял указ Петра:
— А по Айдару, государь, городки все и по Донцу от Лугани вверх все же против росписи (Петра. —
За командующим оставались выжженные городки, убитые, повешенные, колесованные.
Как нередко бывало и до этого, к Долгорукому, закончившему письмо к царю, на этот раз из Острогожска в начале октября привели нескольких людей, и он узнал новые сведения, которые тут же продиктовал писарю. Два казака, Василий и Семен Ананьины дети Богомолова, бежали из Донецкого городка от Голого и Колычева. Князь спросил:
— Для чего?
— Для того, что вор Голой пришел к нам в Донецкую станицу с воровским своим собранием.
— Когда?
— Тому недели з две.
— Кто его принял в Донецком?
— Атаман Микула Колычев с казаками да ясаул Тимошка Щербак, Антошка Гай и иные их единомышленники, имян их я не помню.
— Колычев сносился с ним, вором?
— Атаман Колычев писал к нему, Голому, на Айдар, чтоб он с воровским своим войском, з женами и з детьми и скотиною пришли к ним в Донецкую станицу; а у них запасу много и в той станице жить им безопасно, что то место крепко. И по тому ево Микулкину письму он, вор Голой, прислал к ним в станицу полковника своего воровского Ивашку Рябого.
— Что говорил тот Ивашка Рябой?
— Говорил он атаману Колычеву: по ево-де, Колычева, письму он, Голой, со своим войском, з женами и з детьми идут к ним в Донецкую станицу. И пришли и стоят на Богучаре. И он, Колычев, с товарыщи велел им быть к себе в Данецкою станицу. И тот Рябой поехал к нему, Голому.
— А потом?
— После того ж дня, в ночи прибежал от нево, Голова, с Бугучара в Донецкою станицу Закотницкой станицы дьячок Ивашко с товарыщи и сказал, что ево, Голова, с товарыщи государевы полки на Богочаре осадили, и чтоб ево выручить и дать помощи.
— Что ответили в Донецком?
— В Донецком почали бить в набат, в колокол. И атаман Колычев, и иные многие козаки говорили, чтоб ево, Голова, пустить в Донецкую станицу. А иные казаки, Леонтей Сафронов, Федот Чернушкин с товарыщи, пустить ево, Голова, в тое станицу не хотели.
После прихода Голого к станице, переправы через Дон за ним подошли каратели — фон Делдин и Тевяшов с полками. Но, не решась на сражение, отступили:
— И он, Голой, стал в крепи под горою к реке Дону. А на отпор к ним, полковником, выслал он, Голой, воровских своих козаков с ружьем на гумна. И те полковники, усмотря, что он, Голой, от них ушол и стал в крепи, от того городка отступили и пошли к Острогожску.
После рассказа о разгроме Голым полка Бильса Богомоловы подтвердили сведения о планах повстанцев:
— Собрався, хотят итить под украинные городы, где стоит с полками господин князь Долгорукой. И как евот князя Долгорукова, с полками разобьют, то чернь к ним, собрався, пристанет от многих несносных податей, и от тягости, и от прибыльщиков к нам, ворам. И, поймав городы, пойдут до Москвы побить бояр, и немцов, и прибыльщиков.
Те же Богомоловы упомянули о караулах, которые повстанцы поставили в разных местах, и непрестанных разъездах, ими же посылаемых. Зиновий Кузьмин, дворовый курского помещика Алексея Авдеева, убитого «казаками бурлаками» в Букановской станице, рассказал Долгорукому в его походной канцелярии в Острогожске:
— К Голому идут с Хопра, снизу, сухим и водяным путем многие из Мигулинской, Решетовской, Вешков-ской, Тишанской и Казанкинской станиц казаки, переправлялись конницею через Дон при них в Казанке. А иных которых станиц идут, того я не знаю для того, что многие городки обходили ночью. И в Казанке многие казаки и бурлаки говорят, что им, собрався, итить на самого князя Долгорукого или, как он придет в Донецкой, умереть им всем заодно, а Голого не выдать.
Решительные настроения восставших, их планы борьбы с Долгоруким, похода на украинные русские города и на Москву с тем, чтобы расправиться с боярами, иноземцами и прибыльщиками говорят, что они по-прежнему не оставляли своих надежд на успех. К ним шли со всех сторон люди, бежавшие от «несносных податей» и прочих тягот. В то же время они не исключали и возможность неудачи, поражения. В этом случае готовы были умереть, но не выдать отважного предводителя — Голого.
Каратели передвигают, концентрируют полки для окончательного «искоренения воровства» — восстания в верховых городках. Волконский из Козлова пишет Меншикову, что «по Медведице и по Бузулуку весьма надобно искоренить их (казаков. —
Воевода испрашивает, в частности, инструкции у Меншикова по поводу бунтующих жителей Борисоглебского, Козловского и Тамбовского уездов:
— Борисоглебский городок и уезд весь и доныне с ними, ворами, в бунте; также из козловских и танбовских сел будет дворов с 1000-ю да черкас ста с 4 и доныне в воровском состоянии — им что повелено будет учинить?
Царь и Меншиков, занятые борьбой с Карлусом, следят внимательно и за донскими делами. Царю кажется, что все там закончено, бунтари усмирены. В начале октября он шлет Долгорукому указ:
— Ежели ты дело свое на Дону окончал, тогда б оставить на Воронеже столько, сколько из ваших полков надобно, а з остальными полками шел бы к Москве, не мешкав.
Однако Долгорукий, только что говоривший о разгроме Голым Бильсова полка, выражает сомнение:
— И по вышеписанному случаю за воровством вора Голово к Москве итти опасен от Вашего величества гневу. И на сие мое доношение требую от Вашего величества указу.
Меншиков же узнал от Шидловского о разорении его бригадой и другими полками городков по
