Сущность человека

соответствующие технические, но и четко определенные социальные предпосылки: человечество уже должно быть в очень высокой мере социально и, следовательно, духовно единым сознательным субъектом — в такой мере социально и духовно единым, в какой это будет даже не при раннем, а только при полном коллективизме. До того, как будет достигнута настолько высокая степень преобладания коллективных отношений в человечестве, оно просто не захочет превращаться в биологически единый организм, даже если технические предпосылки этого уже будут созданы. Лишь побыв достаточно долгое время единым Человеком в социальном (а значит, и духовном) смысле, человечество сможет захотеть стать таковым и в биологическом смысле этого слова… Окончательно слившись друг с другом в единое тело, люди вберут в это тело и всю свою технику: компьютеры и компьютерные системы, все прочие средства производства станут точно такими же частями тела единого Человека, как и бывшие отдельные индивиды (кстати, еще задолго до того, как это произойдет, люди уже перестанут относиться к виду homo sapiens — настолько они изменят свой генотип). Превращение человечества в физически и биологически единого Человека положит конец коллективистскому строю — точно так же, как перед этим превращение человечества в социально и духовно единого Человека положит конец предыстории человечества. Настоящая история человечества, начавшись с коллективизма, продолжится как история физически единого всечеловеческого Человека, постоянно совершенствующего (усложняющего) себя в борьбе за свое существование и все больше и больше вбирающего в себя неживую природу.

Физически единый всечеловеческий Человек будет вбирать в себя неживую природу и живые, но еще не ставшие разумными организмы на всем том пространстве Вселенной, которого он достигнет. Может быть, когда-нибудь через Солнечную систему будет пролетать космический корабль инопланетян — и они даже не заподозрят (до тех пор, пока единый всечеловеческий Человек не даст им этого понять), что пролетают через тело разумного существа, хотя и будут удивлены необычными природными явлениями и процессами, протекающими в этом уголке Вселенной… Так будет воплощаться в действительность образ, рожденный воображением Максима Горького (и рассказанный им, кажется, в беседе с А. Блоком; сейчас уже не помню, в какой именно книжке я это вычитал, а потому и не могу процитировать дословно) — образ того, как разум поглощает, вбирает в себя материю и перерабатывает ее, перевоплощает в себя, заполняя собой Вселенную. И это будет вовсе не какой-то холодный, бестелесный разум: превращая природу в свое тело, он будет испытывать такое безмерное плотское наслаждение, которого мы, цивилизованные недочеловеки, даже не можем себе представить.

Здесь читатель наверняка испытает недоумение и неприязнь: не слишком ли далеко зашел автор, обозвав людей классового общества (в том числе и себя) недочеловеками? Не слишком ли он много себе позволяет?

На самом деле автор этих строк вовсе не начал заговариваться и употребил выражение «недочеловеки» вовсе не от чрезмерного эмоционального возбуждения, не в пафосе воспевания коллективистского будущего. Он просто последовательно продолжил мысль Маркса и Энгельса о том, что только социалистическая революция заканчивает предысторию человечества и начинает его действительную историю.

Чтобы удостовериться в этом, обратимся к известному отрывку из работы Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке»:

«Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем и господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь — в известном смысле окончательно — выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружающие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. Законы их собственных общественных действий, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей. И только с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю, только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и все возрастающей мере и те следствия, которых они желают. Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы» [397, с. 227– 228].

Доведем мысль Энгельса до ее логического завершения. Если только в результате обобществления средств производства человек окончательно выделится из царства животных и перейдет в действительно человеческие условия существования — значит, все мы, все еще живущие в классовом эксплуататорском обществе, еще не окончательно выделились из царства животных, еще не перешли в действительно человеческие условия существования — значит, все мы, люди классового общества, еще не совсем люди. Все мы (включая и самого Энгельса с его товарищем Марксом) являемся лишь переходными от животного к человеку существами: говоря прямо, мы недочеловеки, получеловеки. Только тогда, когда мы перестанем делиться на продавцов и покупателей, господ и подчиненных, богатых и бедных, грабителей и ограбленных; только тогда, когда человечество не будет делиться на «соплеменников» и «иноплеменников», когда размоется и исчезнет деление на этносы, народности, нации; только тогда, когда все люди будут совместно владеть и распоряжаться средствами и продуктами труда, совместно и на равных управлять обществом; только тогда, когда исчезнет отчуждение человека от человека, непримиримые противоречия между людьми, эксплуатация одних людей другими — одним словом, только тогда, когда люди станут относиться друг к другу действительно по-человечески²³, они станут людьми на сто процентов. А пока что все мы, такие разные — и умные, и глупые, и талантливые, и бесталанные, и порядочные, и подлые, и альтруисты, и эгоисты — все мы лишь получеловеки: отчужденное общество всех нас отчуждает от нашей человеческой сущности²⁴, и все мы оказываемся недочеловеками в силу нечеловеческого характера отношений между людьми в классовом обществе.

Нетрудно доказать, что приведенное выше высказывание Энгельса является не чем-то случайным в текстах классиков марксизма, но весьма существенным элементом теории исторического материализма. Открываем авторское предисловие Маркса к его книге «К критике политической экономии» — и читаем там:

«Буржуазные производственные отношения являются последней антагонистической формой общественного процесса производства, антагонистической не в смысле индивидуального антагонизма, а в смысле антагонизма, вырастающего из общественных условий жизни индивидуумов; но развивающиеся в недрах буржуазного общества производительные силы создают вместе с тем материальные условия для разрешения этого антагонизма. Поэтому буржуазной общественной формацией завершается предыстория человеческого общества» [396, с. 7–8].

Как видим, точка зрения Маркса на историю «антагонистических форм общественного процесса производства» совпадает с точкой зрения Энгельса: если в классовом обществе человек еще не живет в действительно человеческих условиях, не окончательно выделяется из царства животных, тогда, конечно, эксплуататорское общество еще не есть вполне человеческое общество, а его история есть лишь предыстория человеческого общества. Соответственно, и выводы из утверждений Маркса следуют те же, что и из утверждений Энгельса: раз история «антагонистических форм общественного процесса производства» есть лишь предыстория человеческого общества — значит, настоящая история человеческого общества еще не началась — значит, классовое общество еще не есть вполне человеческое общество — значит, члены классового общества еще не есть вполне люди, а их общество еще не есть вполне общество.

Читаем десятый марксов тезис о Фейербахе: