Паладин душ

Здесь же был и девятый, но трупом это было назвать сложно. Скорее… куча. Рядом с ней в землю было воткнуто копье, на которое была насажена обезображенная голова Эриса, смотрящая невидящим взглядом на джоконский лагерь. Когда-то потрясающие глаза были вырезаны обезумевшим от страха солдатом, который пытался отомстить павшему врагу.

«Слишком поздно. Он ушел раньше, чем ты добрался до него, джоконец».

Ее босая нога наткнулась на какой-то сук, и Иста зашипела от боли.

Иллвин шагнул вперед и подхватил ее под локоть, прежде чем она успела споткнуться и упасть.

– Они издеваются над нами. Смотри в сторону, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. – Не упади в обморок. Постарайся, чтобы тебя не стошнило.

С ним самим вот-вот случится и то и другое, подумала она. Лицо его было серее, чем у любого из трупов, однако глаза горели ярче, чем у любого из виденных Истой мужчин.

– Не в этом дело, – прошептала она в ответ, – я потеряла бога.

Его брови дрогнули от ужаса и смятения. Бронзовокожий офицер с мечом наголо жестом скомандовал им двигаться туда, где заканчивалась роща, но не стал заставлять Иллвина отойти от Исты. Должно быть, внешне она тоже была на грани обморока.

Она решила, что замечание Иллвина насчет издевательства верно. Если бы они оба скрывали в себе какие-то еще нерастраченные возможности или хотя бы силы, то это зрелище окончательно лишило бы их и этого – этакая яростная пощечина самодовольным врагам. Если бы она была колдуньей или хотя бы имела при себе меч, то Сордсо жизнью поплатился бы за ту ухмылку, которую он позволил себе, когда Иста споткнулась у останков Эриса. Но, судя по всему, неудавшаяся святая для джоконцев особой опасности не представляла.

– Они хотели, чтобы Катти прошла мимо этого, – едва дыша прошептал Иллвин. – Прибавьте и это к их счету, и я, клянусь богами, приду забрать его…

Он переводил взгляд от палатки к палатке, прикидывая путь ночного нападения, подмечая состояние людей и лошадей. Тоненькие серебристые полоски скользили по его щекам, но он не считал ниже своего достоинства вытирать их на глазах у толпы подшучивающих рокнарцев, собравшихся посмотреть на их своеобразный парад. Иста недостаточно хорошо знала солдатский рокнари, чтобы перевести оскорбления, однако Иллвин, сомневаться не приходилось, понимал все отлично. Он продолжал настойчиво шептать:

– Они не собираются сворачивать лагерь. Они готовят нападение. Мы удивлены? Ха. Но сразу видно: они не знают, насколько мы на самом деле слабы. Иначе готовились бы к прогулке…

Он пытается отвлечься от надругательства над телом брата? Иста молила, чтобы эта уловка помогла. Она изо всех сил пыталась расширить собственные ослепленные чувства, пыталась найти бога хоть где- нибудь. Ничего. Джоэн и Сордсо поместили голову Эриса на ее пути, чтобы ознаменовать ее провал, это удар по ее отчаянию.

«Ди Льютес чувствовал себя таким же опустошенным, когда его волосы коснулись воды во второй раз?»

И все же символ, выставленный врагами, одновременно напоминал о триумфе. Присутствие в отсутствии.

«Странно. Бог может отсутствовать, но я все еще здесь. Быть может, это задание предназначено для материи, а что материя делает лучше всего: продолжает существовать. Итак».

Она глубоко вздохнула и продолжила идти.

Они подошли к самой большой из зеленых палаток. Одна ее сторона была закатана наверх, открывая помещение, оказавшееся переносным тронным залом. На земле были расстелены толстые ковры. В дальней части располагался помост, на котором стояли два резных кресла, украшенных золотыми листьями, вокруг были разбросаны подушки. Благочестивый темно-зеленый цвет, выражавший степенное вдовство и материнство, был повсюду, он даже перебивал цвет зеленой морской воды, характерный для джоконского вооружения, и никогда этот цвет не казался Исте столь отвратительным.

Вдовствующая княгиня Джоэн, одетая в другое, но так же искусно отделанное многослойное платье – пятеро богов, неужели они встретились на дороге только вчера? – сидела в том кресле, что было пониже и поменьше. Ее фрейлина стояла на коленях на подушках, а несимпатичная круглолицая молодая женщина, судя по всему, ее дочь, скорчилась у ног матери. Иста не могла сказать, кто из них маг. Дюжина офицеров выстроились в линию по обе стороны от тронов. Интересно, подумала Иста, неужели все выжившие демоны Джоэн присутствуют на этом… на этой демонстрации.

«Двенадцать».

Фойкс неподвижно стоял среди джоконских офицеров. Лицо его было в синяках и царапинах, но чистым; одет он был в джоконскую форму и плащ с летящими белыми пеликанами. Выражение лица несколько ошеломленное, странная улыбка словно вымученная и неестественная. Исте даже не нужно было второе зрение, чтобы сказать, что новая светящаяся змея соединяет его с женщиной на помосте и что клыки этой змеи глубоко врезались ему в живот. Глаза Иллвина тоже нашли Фойкса: он, если это возможно, стиснул челюсти еще сильнее.

Возможностей для новых издевательств было предостаточно. По счастью, времени было мало. Бронзовокожий офицер вытолкнул Исту вперед, на ковры, в центр, ближе к Джоэн. Иллвина острием меча остановили в двух шагах позади Исты, и она больше сожалела о том, что не видит его, чем о том, что он видит ее. Какое же последнее унижение готовят для нее?

Ох.

«Вовсе не унижение. А контроль».

Унижение потешило бы только потрепанных вылазкой офицеров Сордсо. Женщины здесь более практичны.

Иста моргнула, увидев Джоэн в первый раз без внутреннего зрения, без темной угрозы демона, сидящего у нее в животе, словно смолянисто-черная дыра, в которую можно свалиться и исчезнуть навсегда. Без демона она была просто… маленькой угрюмой пожилой женщиной. Совершенно не способной вызывать уважение и верность; казалось, от нее легко сбежать. Маленькая. Пятеро богов, но она была маленькой; все ее способности сжались в ней: единственный ее оплот и сила. Железная воля без ума.

Мать Исты однажды заполнила дом властью от края до края. Муж провинкары правил Баосией, но внутри собственного замка даже он жил с ее разрешения. Старший брат Исты, унаследовав владения отца, счел, что проще перенести столицу в другой город, чтобы сбежать от вечного детства, которое ожидало его в доме матери, чем пытаться заявить о своих правах там. Но даже в самых тяжелых случаях старая провинкара знала границы и занимала пространства не больше, чем могла заполнить.

Джоэн же, как показалось Исте, старалась заполнить Джокону своей властью, как женщины заполняют хозяйство, причем теми же самыми способами; но никто другой не мог распространить ее так далеко. В безграничном мире бесконечного пространства можно двигаться согласно своей воле, но нельзя забывать оставлять место для воли других. Ведь даже боги контролируют не все. Люди порабощают тела друг друга, но молчаливая воля души священна и нерушима больше, чем что-либо другое. Джоэн же берет своих рабов целиком. То, что Джоэн делает с врагами, можно назвать войной, но то, что она делает со своими людьми, носит имя кощунство.

Князь Сордсо занял положенное по рангу место, запрыгнув в кресло, повинуясь привычному движению тела, которое не удалось искоренить демонской дисциплине. Он поморщился, осматривая комнату. Взгляд матери упал на сына, и он сел ровно, изобразил внимание.

Исту снова привлекла круглолицая княжна, сидевшая у ног Джоэн. Девушке на вид было около четырнадцати, но она была хилой для своего возраста, пальцы были корявыми, глаза странными – поздний ребенок, который родился недоумком, обычно такие долго не живут. Она была из тех княжен, которые не смогут сбежать из дома с помощью замужества в дальней стране. Рука Джоэн опустилась на голову девочки, только совсем не ласково, и тогда Иста поняла: «Она использует дочь в качестве временного хранилища для демона. Презренная душа ее собственной дочери – стойло для него.

Для демона, которого она хочет поселить во мне».

Джоэн поднялась навстречу Исте. С отчетливым акцентом она произнесла на ибранском:

– Добро пожаловать к моим вратам, Иста ди Шалион. Я Мать Джоконы.

Ее рука отпустила голову девочки, словно вытащив оттуда что-то, и разжала пальцы.

Внутри Исты расцвел бог.