пожалуйста, моего коня. Горам, подойди.
Удивление и настороженность отразились на лице Горама, но он подчинился, через силу приблизившись к ней и покорно склонив голову.
– Рейна. – Его руки судорожно сжимали одна другую, он умоляюще взглянул на своего хозяина. Глаза Иллвина беспокойно сузились, и он пристальнее посмотрел на Исту.
Иста в последний раз оглядела глубокие провалы в душе Горама, положила ладони груму на лоб и направила поток белого огня жизни, льющийся из ее рук, в темные, зияющие пустоты. Огонь заплескался внутри них, но потом медленно успокоился, как будто бы найдя свое место. Она облегченно вздохнула, почувствовав, что неприятное давление в голове исчезло.
У Горама подкосились ноги, и он упал на плиты двора; рот его остался раскрытым. Грум спрятал лицо в ладони. Секунду спустя его плечи начали вздрагивать.
– Ох, – произнес он отсутствующим голосом. Он начал всхлипывать – это от шока, предположила Иста, и от более сложных чувств, которые теперь обуревают его. В последних ночных снах были намеки на это.
– Лорд Иллвин, брат, позвольте мне представить вам бывшего капитана кавалерии рея Орико Горама ди Хиксара, служившего под командованием лорда Дондо ди Джиронала. В последнее время он против воли был оруженосцем и грумом у Сордсо Джоконского. В известном смысле.
Горам, продолжая всхлипывать, поднял лицо, застывшее, словно маска. Только теперь на этом лице не было вялости; с восполнением провалов в памяти его черты заострились.
– Ты вернула ему разум и все воспоминания? Но, Иста, это же чудесно! – воскликнул Иллвин. – Теперь он может отыскать свою семью и наконец-то вернуться домой!
– Может отыскать то, что от нее осталось, – пробормотала Иста. – Но теперь его душа принадлежит только ему, теперь она цела.
Серые, словно сталь, глаза Горама встретились с ее взглядом, и он не отвел их. Эти глаза были наполнены изумлением и смесью других эмоций. И одна из этих эмоций очень напоминала боль. Иста мрачно кивнула ему, понимая, в чем дело. Он нервно дернул головой в ответ.
– Мудрейший, – продолжила она, – вы просили у меня дара быть свидетелем, и вы получили его. Проводите, пожалуйста, капитана ди Хиксара в его комнату. Ему нужно отдохнуть, до тех пор пока он не придет в себя, пока его разум и воспоминания не займут должное им место. А потом, когда он будет готов, ему не помешает ряд духовных наставлений.
– Верно, рейна, – отозвался ди Кэйбон, радостно осеняя себя знамением. – Я почту это за честь.
Он помог Гораму – ди Хиксару – подняться на ноги и повел его прочь через арку. Иллвин смотрел им вслед, а потом перевел задумчивые темные глаза на Исту.
Ди Баосия тихо подал голос:
– Иста, что произошло?
– Княгиня Джоэн имела обыкновение с помощью своего демона красть понравившиеся части душ других людей, чтобы потом передать эти части своим магам. И среди таких людей часто оказывались военнопленные. Князь Сордсо представлял собой самое сложное из ее творений, состоящее из огромного количество таких кусочков. И когда вчера демон Сордсо прошел сквозь меня, бог позволил мне узнать и удержать часть души капитана ди Хиксара, сплетенную со всеми остальными, и теперь вернуть ее законному владельцу. Это часть миссии, возложенной на меня Бастардом, – выслеживать демонов в этом мире, разлучать их с носителями и переправлять их в его ад.
– И эта миссия… уже завершена, да? – уточнил он с надеждой в голосе. Или скорее даже с тревогой. Он оглядел то, что осталось от Порифорса. – Вчера, правильно?
– Нет, боюсь, это только начало. За последние годы Джоэн устроила целое нашествие элементалей. И они проникли во все уголки Пяти Княжеств и в королевства, хотя больше всего их, конечно же, в Джоконе. Женщина, которая до этого исполняла мою миссию, была убита в Рауме. Это нелегкое, нелегкая… должность. Если я верно поняла бога – а он просто обожает всякие неясности и загадки, – думаю, ему нужен преемник, которого будут лучше охранять, хотя все это, э-э-э, весьма сложно объяснить с теологической точки зрения.
При этих словах глаза Иллвина сверкнули. Он пробормотал:
– Теперь кое-что проясняется.
– Он сказал, что не хочет растить нового носителя для этого бремени, – добавила Иста. – А сейчас он испытывает слабость к рейне. Это его точные слова. – Она сделала небольшую пузу, чтобы подчеркнуть последнюю фразу. – Я слышу голос призвания. И иду на него. «А ты, братец, можешь либо помочь мне, либо убраться с дороги». – Я собираюсь создать нечто вроде передвижного двора, маленького и легкого на подъем; миссии, данные богами, могут оказаться весьма утомительными. Мой секретарь, которого я назначу в ближайшее время, должен встретиться с вашим и выписать мой вдовий доход, потому что я очень сомневаюсь, что мои новые обязанности позволят вернуться в Валенду.
Ди Баосия несколько секунд переваривал все это, потом откашлялся и осторожно сказал:
– Мои люди ставят лагерь у источника к востоку от замка; ты расположишься там, Иста, или вернешься в те комнаты, в которых жила здесь?
Иста посмотрела на Иллвина:
– Это решать хозяину Порифорса. Но пока крепости нужно некоторое время на восстановление, я не буду обременять ее людей заботой о моем весьма обширном дворе. Некоторое время я поживу в лагере.
Иллвин коротко кивнул ей, благодаря за деликатность, но в этом движении читалось безмолвное: «но только до тех пор, пока не будут похоронены погибшие».
Брат предложил проводить ее к своим палаткам, тем более что он сам шел в этом направлении, а Иллвин формально поклонился, прощаясь с ней только на некоторое время.
– Сегодня у меня много неотложных дел, – прошептал он, – но позже мне нужно обсудить с тобой вопрос об отряде охраны, который будет сопровождать твой передвижной двор.
– Совершенно с тобой согласна, – ответила она. – И некоторые другие вопросы тоже обсудить не мешает.
– И призвания.
– Это тоже.
Пежар и два его убитых товарища из отряда ордена Дочери были преданы земле за стенами замка Порифорс тем же вечером. На похоронах присутствовала Иста и все ее подданные. Несколько раньше к Исте пришел чрезвычайно расстроенный ди Кэйбон, сообщив, что не сможет совершить должный обряд, потому что у него нет священных животных, показывающих выбор богов; те, что принадлежали храму Порифорса, были заняты и чуть ли не сходили с ума от усталости ввиду количества похорон.
– Мудрейший, – с ласковым укором обратилась Иста к нему, – нам не нужны животные. У нас есть я.
– А! – произнес он, отшатнувшись назад. – Ох. Раз уж вы снова стали святой, то тогда конечно.
Теперь она в свете заходящего солнца по очереди опускалась на колени рядом с каждой завернутой в саван фигурой, клала руку на лоб усопшему и молила богов ниспослать ей знак. Ритуал больших храмов, таких как, например, храм Кардегосса, предполагал, что каждый орден предоставляет священное животное, соответствующее по цветам и полу богу, которого представляет, и служителя-грума, который умеет с ним обращаться. Животных по очереди подводят к одру и по их поведению служители определяют, какой бог принял к себе душу умершего и к кому следует направлять молитвы, а также, что немаловажно, на чей алтарь нужно возлагать более материальные подношения. Такой обряд приносит утешение живым, поддерживает храм и редко преподносит сюрпризы.
Иста всегда недоумевала, как животные, специально выдрессированные для этой цели, чувствуют присутствие того или иного бога. Она обрадовалась, когда обнаружила, что не возникает никаких священных видений, а просто приходит какая-то твердая уверенность. Пежара и первого из его товарищей приняла к себе Дочь Весны, которой они так верно служили, – это Иста почувствовала сразу, о чем и не преминула сообщить. Но последний солдат, как выяснилось, отличался от своих друзей.
– Странно, – сказала она Ферде и Фойксу. – Лаонина забрал Отец Зимы. Может быть, это дань уважения его смелости в вылазке Эриса? Или у него где-то есть ребенок? Он же не был женат, да?
– Хм, нет, – ответил Ферда. Он взглянул на белые одеяния ди Кэйбона и сглотнул, словно почувствовав
