Сказав это, маршал нахмурился. Мадам, напротив, снова улыбнулась. И мало этого – она достала из рукава шубы колоду карт и принялась ловко их тасовать.
– Тогда скажите, где вы были… – начал было маршал…
Однако Мадам перебила его.
– Но и это не все! – продолжала она, раскладывая карты у себя на коленях. – Говорят, что накануне нынешнего похода девица Ленорман предсказала императору, будто его мудрость превратит бесконечные снега России в китайский шелк, в бриллианты Голконды, и что зима застанет нас на Волге, покорный Александр пришлет послов из Тобольска, а богдыхан будет жаждать нашего покровительства…
– Мадам…
– Прошу вас, не перебивайте меня! Девица Ленорман обещала одно, а у меня, вот, посмотрите сами, уже в который раз получается совсем другое! – С этими словами Мадам быстро провела ладонью по картам и тут же продолжила: – Я вижу, что снежные пустыни окажутся губительней пустынь египетских. Точнее, уже оказались…
– Довольно! – не выдержал маршал. – У нас не балаган! Генерал, прошу вас, зачитайте!
Генерал достал из-за пазухи лист плотной гербовой бумаги, неспешно развернул его и начал:
– Так!.. Так, тут титулы… Тут как всегда… А это не о вас… Ага! – После чего он негромко, но важно откашлялся, мельком глянул на беспечное лицо Мадам и принялся читать: «Задержанная шпионка, именующая себя девицей Ленорман, по законам военного времени, согласно… так, так… и, кроме того, обвиненная в распускании заведомо ложных слухов и вовлечении в необдуманные действия… приговаривается к расстрелу».
Мадам, пожав плечами, ничего ему на это не ответила. Ее холеные руки в перстнях метали карты, и те послушно раскладывались в нужном ей хитроумном порядке. Генерал посмотрел на маршала. Маршал нахмурился, спросил:
– Послушайте, вы полька или русская?
– Я француженка, – ответила Мадам, сосредоточенно разглядывая карты.
– О, что вы говорите?! – наигранно удивился генерал.
– Да, я француженка, – нисколько не смутившись, повторила Мадам, по-прежнему не поднимая глаз. – И, смею вас уверить, из весьма знатной фамилии. Видимо, именно благодаря этому мой отец…
Тут Мадам ловко поменяла две карты местами…
– … Да, мой отец тогда, увы, не уберегся и потерял голову на гильотине. Или, как вы это называете, под национальной бритвой.
– А ваши братья воевали в Вандее и были заодно с Кадудалем, – насмешливо подсказал ей генерал. – Однако довольно, я слышу подобные россказни от каждого второго шпиона. Скажите лучше, о чем шел разговор у костра, когда мои люди схватили вас?
– Я говорила солдатам правду.
– И какую именно?
– Я говорила о том, что генерал Малле бежал из тюрьмы и с помощью парижского гарнизона провозгласил себя консулом Французской республики. А император низложен.
И Мадам посмотрела, какое же впечатление произведут ее слова. Однако маршал лишь устало улыбнулся и сказал:
– Заговор продолжался всего лишь три часа, после чего Малле был расстрелян. Старые новости, Мадам.
– Тогда послушайте еще. Русские перехватили в Несвиже сокровища Кремля.
– Как в Несвиже? – удивился маршал.
– Так, жемчуг, бриллианты, – пояснил Оливьер.
А Мадам продолжала:
– Армии адмирала Чичагова и графа Витгенштейна соединились у Березины и ждут злодея. Приметы злодея оглашены следующие: росту малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и приводить к адмиралу всех малорослых. Известные щедроты…
– Довольно! – перебил ее маршал. – Генерал, а что там говорилось насчет колдовства?
– Задержанная особа утверждает, – с явной охотой отозвался генерал, – что будто в здешних местах объявилась так называемая Белая Дама. Появляется она обычно в метель, зазывает томным смехом и призывным помахиванием руки. А после убивает ледяными вилами! И это не так безобидно, как на первый взгляд кажется! Тут целый заговор! Потому что кое-кто из нашей колонны уже видел ее, эту Даму, и теперь солдаты отказываются ходить за дровами. Что вы на это скажете?
Маршал пожал плечами. Генерал удивленно смотрел на него. Тогда маршал сказал:
– Это потом, в другой раз. А пока не будем отвлекаться.
Генерал почтительно кивнул, с очень недовольным видом помолчал, а после все же продолжил допрос:
– Хорошо! – сердито сказал он. – Тогда мы вернемся чуть-чуть в прошлое. И это чудесно. Ведь тогда было значительно теплее, чем сейчас. Особенно там, в Полоцке. – Тут генерал опять немного помолчал, строго глядя на Мадам, а потом так же строго сказал: – А теперь ответьте мне, Мадам, вот на какой вопрос: а что вы делали в Полоцке в ночь с 6 на 7 октября?
– Полоцк, – задумчиво повторила Мадам. – А что это: город, селение?
– Дерзость вам не поможет, – с усмешкой сказал генерал. – У нас есть показания свидетелей, в коих сказано, что именно вы виновны в пожаре, в результате которого город перешел в руки неприятеля.
Мадам молчала. Генерал хотел было еще что-то спросить, но маршал жестом остановил его и сказал, обращаясь к Мадам:
– Подумайте хорошенько. И вспомните не только пожар, но и тех, кто ему способствовал. В рядах Великой Армии. А мы с генералом пока прогуляется по морозцу.
Сказав это, маршал привстал и, постучав по передней стенке кареты, велел:
– Клод, осади!
Клод, кучер, осадил и без того уже едва бредущих лошадей, и господа военные покинули карету. Оставшись одна, Мадам задумчиво подобрала губы и сложила карты в колоду. Клод снова тронул лошадей. Мадам едва заметно сдвинула занавеску в сторону и принялась внимательно наблюдать за тем, что происходит на дороге.
Но ничего интересного ей там увидеть не удалось. Да и услышать тоже, потому что маршал и генерал, остановившись у обочины, молчали. Проходившие мимо солдаты искоса поглядывали на них и нехотя, через одного, приветствовали. В прежние, даже в совсем еще недавние времена, такое себе даже представить было невозможно. А сейчас разве кому-нибудь было до этого дело? Хотя бы даже маршалу? Ничуть! Сейчас маршал смотрел совсем не на солдат, а мимо них, в сторону леса. То есть туда, где, по словам этой дерзкой гадалки, скрывается грозная Белая Дама. Глупость какая, думал маршал, полнейшая глупость. Но глупость весьма полезная! Полезная глупость – как странно… Хотя чего тут странного? Глупость и польза всегда ходят рядом. И служат вместе одному хозяину. Вот даже до чего можно додуматься, мрачно подумал маршал и нахмурился. Но промолчал, ничего не сказал. Помалкивал и генерал. Так что по крайней мере здесь, у них, всё было, как это и положено по субординации. После чего, так же строго по субординации, первым нарушил молчание маршал. Он медленно, как бы задумчиво сказал:
– Никто не знает, что ждет нас завтра. Поэтому мы должны как можно скорее избавиться от груза.
– Избавиться, конечно, нетрудно, – после некоторого молчания так же задумчиво отозвался генерал. – Но трудно хорошо избавиться. Вот в том же Несвиже, как вы только что слышали, получилось не очень-то гладко.
– Да, несомненно, – согласился маршал. И тут же спросил: – А что вам для этого нужно?
– Мне нужно вдвое больше того, чем я просил раньше, – явно упиваясь своей властью, сказал генерал. – То есть теперь это уже десять лошадей.
Маршал вздохнул, но возражать не стал.
– И еще, – строго сказал Оливьер. – Нам также нужно срочно избавиться от этой женщины. Да, я еще раз повторю: я понятия не имею, кто она такая. Вполне возможно, что она и действительно наша с вами соотечественница. Которая, не исключу, не имеет ровным счетом никакого касательства к отряду ротмистра Лисицина. И даже то, что она не желает раскрывать своего имени, тоже несложно объяснить. Ведь
