– А-а-а! – крикнул кто-то коротко.
Крик оборвался, и вместо него возник шум борьбы, ругательства и голос:
– Лампу!
Звон. Удары. Голос:
– Ни с места. Будем стрелять!
Кто-то тут же вломился за перегородку и спросил отрывисто:
– Здесь? Кто здесь?
Рази уже тянул Крони за руку вглубь, опрокидывая ящики. Сзади был топот и треск.
Рази, падая вперед, протащил Крони в какую-то щель, сундучок застревал, и казалось, что кто-то его держит. Они бежали по узким каменным ходам, свалились по темной скользкой лестнице, отсчитывая ребрами и локтями ступеньки, и оказались в переулке, за углом большого дома, обитого ржавыми железными листами.
– Беги домой, – прошептал Рази. – Завтра в это же время у лавки Мосили.
– Стой, – сказал Крони, – Я…
– До завтра. Беги, – инженер мелькнул под тусклым фонарем и пропал между домами.
Крони остался стоять. Он понимал, что нужно бежать дальше отсюда, что здесь опасно, что в любую секунду преследователи могут найти тот ход, которым они убежали из дома. Но беда в том, что Крони не знал, куда бежать. Он не успел сказать Рази, что опоздал вернуться со смены, что его уже ищут, что он не может идти домой, потому что дома уже, наверно, побывал квартальный.
Судьба в течение считаных минут переворачивала жизнь Крони вверх ногами, выкручивала наизнанку. Он пережил окончательное одиночество, когда боролся с крысиной стаей, он познал общение с привидением, в существование которого не верит ни один разумный человек, он вернулся к людям и ощутил свою значимость среди других и тут же вновь оказался один, совершенно один. Нужно отыскать убежище. До завтра. А завтра инженер Рази что-нибудь придумает.
На улице тихо. Горожане угомонились, заснули дети, и перестали ругаться хозяйки. Скоро погасят верхние лампы, и тогда лишь воры и стражники будут бродить по переулкам, и простому человеку лучше не высовывать носа наружу.
Крони подхватил сундучок и вышел на улицу. Фонари, которые всегда казались такими тусклыми, светили ослепительно. Он старался идти не спеша, как усталый трубарь, возвращающийся с обхода. Хотя сам не мог бы сказать, устал или нет. Он был по ту сторону усталости.
– Стой, – сказали ему в спину.
Сказали негромко, с уверенностью, что он не убежит. И Крони смог преодолеть стремление к рывку, родившееся в ногах, желание прыгнуть в сторону и бежать по узким переулкам, спрятаться в темном углу.
Крони стоял и молил бога, чтобы это оказались грабители. Он знал, что грабители не нападают на трубарей. Что взять в сундучке у трубаря? И грабители не говорят «стой» так уверенно, словно никто не посмеет им сопротивляться.
– Лицом к стене, – сказал тот же голос. – Упрись руками.
Крони не хотел выпускать из рук сундучок. Он поднял его.
– Сундук на землю.
Крони подчинился. Он стоял в неудобной позе, отставив ноги от стены и упираясь в нее ладонями. И он видел, как к сундучку протянулась рука. На рукаве были нашивки стражника.
Крони был прав. Воры не нападают на трубарей.
Его привели в участок. Квартальный Ратни, толстая свинья с худой маленькой головкой, при виде его покачал укоризненно головой, потому что всегда изображал из себя строгого, ворчливого, но справедливого отца всего квартала.
– Ай-ай, – сказал он, – трубарь Крони. А ты что делал в такой плохой компании? Нет, не зря моя жена еще сегодня утром просила тебя наказать. Наказал бы я тебя и спас от тяжкого преступления.
– Куда его? – спросил стражник.
– Пускай пока посидит в камере, – сказал Ратни. – Потом за ним придут…
Полицейский толкнул Крони в спину, и тот рухнул на каменный пол камеры, полной стонов, вздохов, приглушенных голосов. Кто-то знакомый Крони, но никак не угадать кто, кричал:
– Это ошибка! Выпустите меня немедленно! Я буду жаловаться!
Решетка взвизгнула, возвращаясь на место. Шаги стражников угасли за ярким четырехугольником двери в переднюю дежурку.
– Кто здесь? – спросил Крони, стоя на коленях.
– А ты кто?
– Это ты, Сухорукий? – прошептал Крони. – Это я, трубарь.
– Не знаю трубаря, – ответил голос Сухорукого. Сухорукий говорил громко и зло.
И навстречу поднялся глухой голос, словно из пещеры:
– Правильно, здесь никто друг друга не знает. Странно, что вас не научили этому раньше.
Говорил старик. Крони узнал его. Значит, и старик попался. Старик был прав. Если кто-нибудь
