господину Спелу. Тот заломил за спину руку Крони, и они быстро, почти бегом поспешили вдоль пустынной улицы, устланной квадратными плитками – белыми и голубыми. Улица была подметена, двери домов темнели на фоне покрашенных в светлую краску гладких фасадов, далеко выступающих из скалы. Потолок улицы тоже был высок, вдвое выше, чем внизу, и покрашен голубым.
Крони провели в третий дом от лифта, в котором было много света, даже больше, чем в квартальном участке, и лампы были прикрыты матовыми колпаками. Правда, один или два колпака были разбиты и склеены – глаз трубаря всегда наметан, когда дело касается поломок.
Крони ввели в белое пустое помещение и велели ждать. Господин Спел ушел за белую дверь, а когда вернулся – улыбнулся широко и почти дружески.
– Давай, – сказал он, – иди, трубарь. Будет тебе мытье.
Крони понял его неправильно. Сжался, думал, будут бить. Но следующая комната была жаркой, влажной, с длинной низкой скамьей. В другом конце – трубы с расширениями на конце, нависшие под потолком. Крони нерешительно оглянулся на Спела. Тот был злой, но веселый.
– Раздевайся, – сказал Спел. – Мыться будешь. Что я тебе сказал? Думал, будем бить? Не надейся. Ты сам не понимаешь, какая ты большая птица. Ну, раздевайся, сколько говорить надо?
И Спел влепил Крони в ухо. Это был понятный разговор стражника с трубарем. Без злобы влепил, но больно.
Крони потряс головой и стал послушно раздеваться.
– Все снимай, – сказал Спел. – Ты когда-нибудь душ видел?
– Что?
– Вот трубочист немытый. Сколько в тебе насекомых!
– Не такой уж я грязный, ваша милость, – сказал Крони.
– Я бы сам вымылся, – сказал Спел. – У вас побываешь, неделю чешешься.
Когда Крони разделся, Спел концом палки осторожно подтолкнул его к трубам.
– Смотреть страшно, какие бывают грязные люди, – сказал Спел весело. – И как вас только Бездна не заберет?
Крони было неудобно стоять голым перед стражником. Спел палкой загнал Крони в кабину, включил воду, и она хлынула сверху острыми тонкими струями, как из проржавевшей трубы. Спел отступил и задернул пластиковую шторку.
– Если горячо, – сказал он, – поверни правый кран налево.
– Хорошо, – сказал Крони. Вода сбивала, срывала с тела слой грязи и пыли. – А мыла нету?
– Он обнаглел, – сказал Спел. – Он думает, что его пригласили на Совет директоров.
Кусок мыла шлепнулся в стенку и скользнул на пол. Крони подобрал его. Горячая вода смывала усталость. Крони открыл рот и напился – вода была чистая, сладковатая. Куда лучше, чем в бассейне.
– Выключаю воду, – сказал Спел. – Твое барахло принесли.
– А куда его носили?
– Его через паровую камеру пропустили. Считай, что в чистое переоденешься.
Спел выключил воду, хорошо, Крони успел смыть мыло. Спел кинул ему свернутое в рулон полотенце. Женщине на целое платье.
Куртка, штаны, башмаки Крони – все лежало здесь, пахнущее паром, жалкое, неприглядное в этой светлой комнате.
– А ты ничего, здоровый, – сказал Спел. – Тебе бы в тайной страже служить, а не бунтовать.
– А я не бунтую, господин, – сказал покорно Крони.
Он одевался не спеша. Вещи были как чужие.
– Смотри-ка, напялил свои тряпки, – сказал Спел с искренним удивлением, – и нет человека. Трубарь, и все тут.
– Тебя в эти тряпки одень, тоже станешь трубарем, – сказал Крони.
– Бить не буду, – засмеялся Спел, увидев, что рука Крони поднялась к голове, защищая ее от неминуемого удара. – Интересный ты человек. Знаешь, что будут бить, а говоришь.
– Я всегда так, – сказал Крони. – Меня фантазером зовут.
– Кто зовет? – невинно спросил Спел.
– А… – и Крони замолчал.
– Ну и молчи, – сказал Спел. – Мы и без тебя все знаем. На Чтении тебя так зовут. Потому что ты особо опасный преступник. Ты хочешь всех нас взорвать. И других подбиваешь.
– Я? Вы ошибаетесь, господин стражник!
– Ты, крыса. Иди!
Спел втолкнул Крони в приемную и остановил перед большой, высокой двустворчатой дверью.
– Можно? – спросил он, заглядывая туда.
– Вводи, – ответил низкий голос, и Крони представил себе толстого мужчину, похожего на квартального Ратни, только с массивной головой и бровями, как у старика.
