И Доник поведал своему семейству не только о прилете пришельцев, но и о драматической истории Аполлона-Союза. Но никто не удивился и не испугался. Бабушка взяла уже связанную спинку свитера и долго принюхивалась к тому месту, что было связано из таинственных мотков.
– А зачем нюхаешь? – спросил Доник.
– Затем нюхаю, что запах другой, – сказала бабушка.
Мать сказала:
– Потише, смотреть мешаете.
– Дай понюхать, – сказала Катька.
– Осторожней, не отравись, – сказала мать. – Они там, может, всякую отраву в шерсть добавляют.
– Пахнет дикими прериями, – сказала Катька, которая только что читала роман «Анжелика в Новом Свете».
– Они рассудили, – сказала бабушка, – что любимую вещь я буду беречь. Может, они это уже на других планетах испытали.
– Можно подумать, что ты на других планетах бывала, – сказала Катька.
– Для этого не нужно бывать. Для этого можно прожить жизнь. Только подольше, чем ты, и с толком.
– Ничего себе с толком! – возмутилась Катька. – Всю жизнь по баракам! Это же не жизнь. Ты даже в Болгарии не была, а о других планетах рассуждаешь.
– А как ты бы хотела жить? – спросила бабушка с обидой в голосе.
– Я бы хотела за фирму выйти, – сказала Катька.
– Что еще за фирма такая?
– Сначала я поступлю на конкурс красоты!
Бабушка с внучкой ввергались в пустой спор, и Доник поспешил вмешаться:
– Помолчали бы! Нас же пришельцы слушают!
– Они слушают? – мама только сейчас об этом догадалась. – Какая гадость! Им никто не давал права.
– Конечно, не давал, – сказал Доник. – Только они не спрашивали.
– А ну, идите отсюда! – закричала мать. – Сейчас же! Чтобы и духу вашего не было.
– А кого ты конкретно гонишь? – спросил Доник, а Катька захихикала.
– Она знает, что гонит, – сказала бабушка. – Признавайся, кто в кухонный стол флакон французских духов подложил?
– Это я сама забыла, – сказала мать.
– Когда же ты себе по восемьдесят рублей духи покупала, а потом в кухонном столе забывала?
– Это мне подарили, – ответила мать, которая в это уже почти верила. – Подарил один мужчина, который просил никому не показывать.
– Что же за мужчина? – не выдержала Катька. – Водопроводчик Колька? Он свою жену испугался!
Мать рассердилась, выбежала из комнаты в коридор, а бабушка крикнула ей вслед:
– Погоди, Вера, ничего в этом плохого нет!
– Если бы меня заподозрили, что я такие подарки принимаю, меня бы со свету сжили! – заявила Катька. – А матери можно, да?
– Ты бы пошла, попросила у Веры прощения, – сказала бабушка. – Иди, иди, ничего твоей гордыне не станется.
Доник взял с обеденного стола «Теоретическую физику» Гордона-Смита, новенькую, в синем переплете, он о такой и не мечтал.
– Давно лежит? – спросил он бабушку.
Катька все же встала, пошла в коридор за матерью.
– А это не ты положил? – удивилась бабушка.
– Наполеон положил, – сказал Доник.
Бабушка взяла книгу и стала разглядывать.
– Я только не понимаю, – сказала она, – книга настоящая, ты как думаешь?
– Совершенно настоящая.
– Значит, они ее скопировали, – сказала бабушка. – С другой. А где они другую взяли?
– Может, у меня в голове?
– А она у тебя в голове была?
– Нет, вся не была, я ее всю не читал.
– Значит, они ее нашли и копию сделали, – сказала бабушка. – И это меня беспокоит. Пока они копии здесь делают – прямо в комнате, ну ладно, я еще понимаю. Но когда они неизвестно с чего копируют, значит, они уже всю Землю освоили?
– Я тебя понимаю, – сказал Доник. – Получается, что и в библиотеке были и передали по своим каналам связи формацию, а здесь ее получили.
– Значит, они все умеют.
– Тебе страшно, баб?
– А чего бояться? – сказала бабушка. – Может, неудобно, что кто-то сидит, смотрит на нас с тобой, думает и молчит. Но раз он нам с тобой не гадит, то я молчу. А если старается нам лучше сделать, тем более молчу. Кто мне добро делал? По пальцам можно перечесть. Добро – ценность редкая. Дай уж мне на их добро хоть злом не отвечать. Разве хуже, чем мы живем, жить возможно?
Пришел Барбос. Он втиснулся из коридора в щель приоткрытой двери, кончик его хвоста подрагивал – он чувствовал себя охотником.
И было отчего – в зубах он нес мышь.
Счастье охотника светилось в глазах кота.
– Что, – спросил Доник у Барбоса, – тебе тоже сделали подарок? Ты теперь тоже счастливый ходишь?
Барбос сделал движение хвостом и положил придушенную мышь у ног бабушки – он делал ей большой подарок.
– Убери! – сказала бабушка. – Сейчас Вера придет, такой крик поднимется…
Барбос понял, взял мышь и унес ее под диван.
– Тоже пришелец? – спросил Доник.
– А разве Барбосу счастье не полагается?
– Как мы привыкнем, – рассуждал вслух Доник, – они тут же обернутся автоматчиками…
– И что? – спросила бабушка. Перед ней на столе появился еще совсем-совсем целый моток синей шерсти. Бабушка осмотрела его и кинула в корзинку с вязаньем.
– И уничтожат.
– Хорошая шерсть, – сказала бабушка. – Натуральная.
Послышался звонок в дверь.
Один звонок – общий.
– Откроют, не бегай, – сказала бабушка.
Но Донику не сиделось, он выглянул в коридор. Дверь открыла Катька. В дверях стоял бледный, даже зеленоватый Аполлон-Союз. За ним еще какие-то люди, такие стоят у винного отдела.
– Здесь пацан живет? – спросил Аполлон-Союз. – Очкарик!
Язык плохо слушался Аполлона, и тот старался выговаривать слова медленно и внятно.
– Я здесь! – Доник вышел в коридор. Он сразу понял, что разыскивают его.
– То-то что здесь, а ты не таись! – сказал строго Аполлон-Союз. – Ты что наделал, а?
– Я ничего не делал. – Доник вдруг испугался. Он пришельцев так не боялся, как этого человека, от которого исходила глухая злоба.
Все, кто был в коридоре и на лестничной площадке, смотрели на Доника – кто с испугом, кто с тревогой. Салима не могла скрыть злорадства. И даже губы ее уже зашевелились, чтобы сказать: «Я же предупреждала!»
– Я чуть Богу душу из-за тебя не отдал. Пол-улицы изблевал. Водка-то была отравленная! – сказал Аполлон-Союз. От злобы он весь подобрался, сосредоточился. – Ты зачем продался? Ты мне ответь и всему
