Он шагнул обратно в темный проход и крикнул что-то по-немецки.
Вдруг шут взвизгнул, как раненое животное, и прыгнул вниз – без лестницы, с двухметровой высоты, и следующим прыжком он был уже у двери, стараясь дотянуться до засова.
Роман первым сообразил, в чем дело, и начал вытаскивать меч, и Анне показалось, что он делает это замедленно, – и шут тоже замедленно оборачивается, так и не успев закрыть дверь, и в руке у него блестит стилет...
– Кин! – отчаянно крикнула Анна. – Не тот! Гений – не тот! Гений – Акиплеша!
Кин обернулся к ней. Глаза сошлись в щелочки. Голос его был тих, но страшен – и не подчиниться нельзя:
– Уходи немедленно.
Анна не могла уйти. Главное сейчас было объяснить Кину...
– Нажми присоску! Ты все погубишь!
И Анна, не понимая даже, что делает, но не в силах ослушаться, поднесла палец к шее...
И в этот момент ее охватила дурнота, и все провалилось, все исчезло, лишь бесконечная бездна времени приняла ее и понесла через темноту, сквозь нелепые и непонятные видения: лава коней неслась на нее сквозь огонь, рвущийся из башен деревянного города, а порочное лицо вельможи с мушкой на щеке, в громоздком напудренном парике покачивалось перед глазами...
Анна стояла в маленькой холодной комнате теткиного дома. Она схватилась за голову, жмурясь от света, и Жюль, склонившийся над пультом, крикнул ей, не оборачиваясь:
– Шаг в сторону! Выйди из поля!
Анна послушно шагнула – голова кружилась, она увидела перед глазами шар
– как окно в подвал.
Маленький, слишком маленький в шаре шут боролся с Романом, и рука его, зажатая в тисках Романовой руки, дергалась, сжимая стилет. Роман старался свободной рукой достать свой меч и кричал что-то, но Анна не слышала слов.
– Не тот! – сказала она, продолжая спор с Кином.
Шут извернулся, и Анна увидела, как стилет исчез в боку боярина Романа и тот начал оседать, не отпуская шута. В подвал влезали один за другим немецкие ратники. Рыцарь Фридрих поднял свой меч... И мелькнул тенью Кин...
И в тот же момент из шара исчезли двое: Кин и шут.
Меч рыцаря Фридриха разрубил воздух. И, отбросив меч, рыцарь опустился на колени над телом Романа, сделав знак ратникам, чтобы они бежали наверх. Ратники один за другим начали подниматься по лестнице – шустро и ловко...
Шар погас.
– Все, – сказал Жюль.
– Они где? – спросила Анна.
– Они прошли сквозь нас. Они уже там, дома... Ты не представляешь, как я устал.
– Я тоже устала, – сказала Анна. – Но все хорошо кончилось?
– Спасибо, – сказал Жюль. – Без тебя бы не вылезти.
– Не стоит благодарности, – сказала Анна.
Ей было очень грустно.
– Ты уверен, что это был шут Акиплеша?
– Ты же видела, – сказал Жюль. Он поднял пульт и положил его в открытый чемодан.
– Они добрались до места? Ты уверен?
– Разумеется, – сказал Жюль. – Что с ними может случиться?
26
Анна проснулась, когда солнце уже склонялось к закату. В комнате было жарко, над забытой чашкой со сладким кофе кружились осы. В комнате стоял дед Геннадий.
– Прости, – сказал он. – Я уж стучал, стучал, дверь открыта, а ты не отзываешься. У нас в деревне не то что в городе – у нас проще. Дверь открыта, я и зашел.
– Ничего, – сказала Анна, опуская ноги с дивана.
Она заснула одетой. Зашуршала ткань.
Анна бросила взгляд на себя – еще бы, она же так и осталась в платье польской княжны Магдалены, родственницы короля Лешко Белого, родом из стольного города Кракова.
– Это в Москве так носят? – спросил дед Геннадий.
Анне показалось, что он посмеивается над ней. Она уже все вспомнила и, встав, выглянула в прихожую. Там было пусто и чисто. Дверь в холодную горницу распахнута настежь. Там тоже все пусто. И кровать застелена.
Дед Геннадий шел за Анной в двух шагах.
– Уехали, значит? – сказал он.
– Уехали, – сказала Анна.
– А я тебе на память принес, – сказал дед. – Из музея.
Он вытащил из глубокого кармана плаща медную голову льва с кольцом в пасти.
– Я еще достану, ты не беспокойся.
– Спасибо, дедушка, – сказала Анна. – Они в самом деле были из будущего?
– Кто? Реставраторы? Были бы люди хорошие.
Анна вернулась в большую комнату. За открытым окном виден был крутой холм. У ручья паслась гнедая кобыла Клеопатра.
– Грехи наши тяжкие, – сказал дед. – Спешим, суетимся, путешествуем Бог знает куда. Да, я тебе молочка принес. Парного. Будешь пить?
Примечания
1
вы говорите по-английски? (англ.)
2
да, немного
3
ты освободить его от оков (староангл.)
