не вернуться из подземного хода. А если он решит убить Кина?
Пауза затягивалась, и Анна физически ощущала, как сквозь нее сочится минутами время.
Нет, ждать больше нельзя. Она сделала шаг к углу, заглянула в короткий проулок. Ворота были распахнуты. Один из ятвягов стоял снаружи, у ворот, держал коней, второго не было видно.
И тут же в воротах блеснуло пожаром. Шел стражник Романа с факелом. Роман быстро шагал следом. Он спешил. Ятвяги вскочили на коней и охали чуть сзади, словно стерегли пленника. Роман был так бледен, что Анне показалось, что лицо его фосфоресцирует. Анна отпрянула за угол – человек с факелом прошел рядом. И тут же – глаза Романа – близко, узнающие...
– Магда! Ты ко мне?
– Да, – сказала Анна, прижимаясь к стене.
– Дождался, – сказал Роман, – пришла голубица.
– Торопись, боярин, – сказал ятвяг. – Князь гневается.
– Йовайла, проводи княжну до моего дома. Она будет ждать меня там. И если хоть один волос упадет с ее головы, тебе не жить... Дождись меня, Магдалена.
Ятвяг дотронулся рукоятью нагайки до спины ученого.
– Мы устали ждать, – сказал он.
Свет факела упал на труп сумасшедшего.
– Магда, я вернусь, – сказал Роман. – Ты дождешься?
– Да, – сказала Анна. – Дождусь.
– Слава Богу, – сказал Роман. Уходя к терему, он обернулся, чтобы убедиться, что стражник подчинился его приказу. Стражник, не оборачиваясь, шел по переулку.
Он крикнул:
– Ворота не закрывайте, меня обратно послали. – И добавил что-то по-литовски. Ворота, готовые уже закрыться, застыли – оттуда выглянуло лицо другого стражника.
Нет худа без добра, подумала Анна. Не надо придумывать, как войти в дом. Он был готов увидеть Магду. И увидел.
24
Литовец проводил Анну до дверей. Два других стражника смотрели на нее равнодушно. В эту ночь их было трудно удивить.
Заскрипели доски дорожки, стражник поднялся к двери, толкнул ее и крикнул внутрь.
Анна ждала. Зарево немного уменьшилось, зато в противоположной стороне небо начало светлеть, хотя в городе было еще совсем темно.
Изнутри донеслись быстрые шаги, и на порог выбежал, ковыляя, шут. Он остановился в двери, вглядываясь.
– Пани Магда? – Он не верил своим глазам.
– Пан Роман сказал мне ждать его.
– Не может быть, – сказал шут. – Ты должна спать. Ты не должна была сюда приходить. Ни в коем случае! Пока ты в тереме, он не убежит, неужели не понимаешь? Ну почему ты не спишь? Ты же выпила зелье? Ах, теперь ты в его руках...
Анна подумала, что о зелье ей, как польской княжне, знать не положено. Но выразить интерес нужно.
– Какое зелье? – спросила она.
– Проходи, княжна, – сказал шут. – Не слушай дурака. Иди, сыро на улице стоять...
Он протянул слишком большую для его роста руку, и Анна послушно взяла ее за сухие пальцы и пошла в горницу.
Люк в подвале был закрыт. До Кина всего несколько шагов.
– Иди сюда, – сказал шут, открывая дверь во внутренние покои. Но Анна остановилась в первой комнате.
– Я подожду здесь, – сказала она.
– Как хочешь. – Шут был удручен. – И зачем ты пришла?.. – повторил он.
– Кто разбудил тебя?
– Я пришла сама, – сказала Анна.
– Неужели я ошибся?.. Это же было зелье, от которого сама не проснешься...
«Он дал ей снотворного? Ах ты, интриган!» – чуть не вырвалось у Анны. Вместо этого она улыбнулась и спросила:
– А где же твой хозяин занимается чародейством? Здесь? Или в задней комнате?
Она прошлась по комнате, стуча пятками.
– Разве это так важно? – спросил шут. – Это уже неважно. Ты говоришь по-русски. Но странно. Говор твой чужой.
– Ты забыл, что я воспитана в Кракове?
– Воспитана? Чужое слово, – сказал шут. – Ты говоришь странные слова.
Люк изнутри откинулся.
Шут резко обернулся. Голова отрока появилась в люке.
– Ты чего, Глузд?
– Тот, литвин, бьется... боюсь я его... Погляди, Акиплеша.
– Прирежь его, – спокойно ответил шут.
– Нет! – вырвалось у Анны. – Как можно! – Она сделала шаг к открытому люку. – Как ты смеешь! – Она почти кричала – только бы Кин понял, что она рядом.
Шут ловко встал между люком и Анной.
– Тебе туда нельзя, княжна, – сказал он. – Не ведено.
– Эй! – раздался снизу зычный голос Кина. – Развяжи меня, скоморох. Веди к князю. Я слово знаю!
– Знакомый голос, – сказала Магда. – Кто у тебя там?
– Не твое дело, госпожа.
– Раб! – возмутилась княжна. – Смерд! Как ты смеешь мне перечить! – Анна не боялась сказать какое- нибудь слово, которого в тринадцатом веке не существовало. Она иностранка и не имела иного образования, кроме домашнего.
И в ее голосе загремели такие княжеские интонации, что шут опешил, а отрок буквально оторопел.
– С дороги! – повелительно сказала Анна. – Посмотрим, что скажет господин Роман, когда узнает о твоем своеволии.
И шут сразу сник. Словно ему стало все равно – увидит Магда пленника или нет...
Анна отстранила отрока и величественно спустилась вниз, в знакомое ей (но не польской княжне) скопление реторт, горшков, тигелей и других примитивных, но впечатляющих сосудов зари химической науки. Сильно воняло серой и кислотой. Кин сидел, прислонившись к стене. Анна подмигнула ему, а Кин, видя, что отрок с шутом задержались наверху, нахмурился и проворчал сквозь зубы:
– Еще чего не хватало!
– Так вот ты где! – возмущенно проговорила княжна, глядя на Кина. – Почему ты связан? Что они с тобой сделали?
– Госпожа, – сообразил Кин, – я плохого не делал. Я пришел к господину Роману от вас, но меня никто не стал слушать.
Анна обернулась. Отрок стоял у лестницы, шут на ступеньках. Они внимательно слушали.
– Do you speak English? [1] – спросила Анна.
– Yes, a little [2] , – сказал Кин.
– Нам нужно их убедить, – продолжала Анна по-английски.
– Молодец, – ответил Кин. – Я тебе помогу.
– Развяжи его, – приказала Анна отроку. – Разве ты не видишь, что он мой слуга?
Отрок был послушен.
– Сейчас, госпожа, – сказал он. – Сейчас, но господин...
– Господин сделает все, что я велю.
Отрок оглянулся на шута. Тот спустился в подвал, сел за стол.
