«Аннушка! – было написано там. – Кин Владимирович и Жюль обо всем со мной договорились. Ты их не обижай. Я им очень обязана. Пускай поживут в доме. А ты, если хочешь, у деда Геннадия. Он не откажется. Мы с Миленой доехали хорошо. Прутиков встретил. Погода теплая. Магда».
Кин стоял, чуть склонив голову, и наблюдал за Анной.
– Чепуха, – сказала она. – Это вы сами написали.
– И про Миленку мы написали? И про Прутикова?
– Сколько вы ей заплатили?
– Сколько она попросила.
Тетя была корыстолюбива, а если они перед ее носом помахали тысячью рублей... тогда держись! Но как же они это сделали?
– Сегодня утром? – переспросила Анна.
– Да. Мы телеграфировали нашему другу в Крым вчера ночью. На рассвете оно прибыло сюда самолетом.
Письмо было настоящим, но Анна, конечно, не поверила, что все было сделано именно так.
– У вас и рация своя есть? – спросила Анна.
– Вам помочь перенести вещи? – спросил Кин.
– Не надейтесь, – сказала она. – Я не сдамся. Мне плевать, сколько еще писем вы притащите от моей тетушки. Если вы попробуете меня убить или вытащить силой, я буду сопротивляться.
– Ну зачем так, – скорбно сказал Кин. – Наша работа, к сожалению, не терпит отлагательства. Мы просим вас освободить этот дом, а вы ведете себя как ребенок.
– Потому что я оскорблена, – сказала Анна. – И упряма.
– Никто не хотел вас оскорблять. Для нас встреча с вами была неприятной неожиданностью. Специфика нашей работы такова, что нам нежелательно привлекать к себе внимание, – сказал Кин. Глаза у него были печальными.
– Вы уже привлекли, – сказала Анна, – мое внимание. Вам ничего не остается, как рассказать мне, чем вы намерены заниматься.
– Но может, вы уедете? Поверьте, так всем будет лучше.
– Нет, – сказала Анна. – Подумайте, а я пошла купаться. И не вздумайте выкидывать мои вещи или запирать дверь.
Вода оказалась в меру прохладной, и, если бы не постоянно кипевшее в Анне раздражение, она бы наслаждалась. Доплыв до середины реки, она увидела, как далеко отнесло ее вниз по течению, повернула обратно и потратила минут пятнадцать, чтобы выплыть к тому месту, где оставила полотенце и книгу.
Выбравшись на траву, сбегавшую прямо к воде, Анна улеглась на полотенце, чтобы позагорать. Как назло, ничего хорошего из этого не вышло
– несколько нахальных слепней налетели как истребители, и Анна расстроилась еще более.
– Простите, – сказал Кин, присаживаясь рядом на траву.
– Я вас не звала, – буркнула Анна.
– Мы посоветовались, – сказал Кин, – и решили вам кое-что рассказать.
– Только не врать, – сказала Анна.
– Нет смысла. Вы все равно не поверите. – Кин с размаху шлепнул себя по шее.
– Слепни, – сказала Анна. – Здесь, видно, коровы пасутся.
Она села и накрыла плечи полотенцем.
– Мы должны начать сегодня, – сказал Кин. – Каждая минута стоит бешеных средств.
– Так не тратьте их понапрасну.
– Меня утешает лишь то, что вы неглупы. И отзывы о вас в институте положительные. Правда, вы строптивы...
– Вы и в институте успели?
– А что делать? Вы – неучтенный фактор. Наша вина. Так вот, мы живем не здесь.
– Можно догадаться. На Марсе? В Америке?
– Мы живем в будущем.
– Как трогательно! А в чемоданах – машина времени?
– Не иронизируйте. Это – ретрансляционный пункт. Нас сейчас интересует не двадцатый век, а тринадцатый. Но, чтобы попасть туда, мы должны сделать остановку здесь.
– Я всегда думала, что путешественники во времени – народ скрытный.
– Попробуйте поделиться тайной с друзьями. Кто вам поверит?
Кин отмахнулся от слепня. Пышное облако наползло на солнце, и сразу стало прохладно.
– А почему я должна вам верить? – спросила Анна.
– Я скажу, что нам нужно в тринадцатом веке. Это, конечно, невероятно, но заставит вас задуматься...
Анне вдруг захотелось поверить. Порой в невероятное верить легче, чем в обыкновенные объяснения.
– И в каком вы живете веке?
– Логичный вопрос. В двадцать седьмом. Я продолжу? В тринадцатом веке на этом холме стоял небольшой город Замошье. Лоскуток в пестром одеяле России. К востоку лежали земли Полоцкого княжества, с запада и юга жили литовцы, летты, самогиты, ятвяги и другие племена и народы. Некоторые существуют и поныне, другие давно исчезли. А еще дальше, к западу, начинались владения немецкого ордена меченосцев.
– Вы археологи?
– Нет. Мы должны спасти человека. А вы нам мешаете.
– Неправда. Спасайте. И учтите, что я вам пока не верю. И зачем забираться в средневековье? Кого спасать? Он тоже путешественник?
– Нет, он гений.
– А вы откуда знаете?
– Наша специальность – искать гениев.
– А как его звали?
– Его имя – Роман. Боярин Роман.
– Никогда не слышала.
– Он рано погиб. Так говорят летописи.
– Может, летописцы все придумали?
– Летописцы многого не понимали. И не могли придумать.
– Что, например?
– Например, то, что он использовал порох при защите города. Что у него была типография... Это был универсальный гений, который обогнал свое время.
– Если он погиб, как вы его спасете?
– Мы возьмем его к себе.
– И вы хотите, чтобы он не погиб, а продолжал работать и изобрел еще и микроскоп? А разве можно вмешиваться в прошлое?
– Мы не будем вмешиваться. И не будем менять его судьбу.
– Так что же?
– Мы возьмем его к себе в момент смерти. Это не окажет влияния на ход исторических событий.
– Не могу поверить. Да и зачем это вам?
– Самое ценное на свете – мозг человека. Гении так редки, моя дорогая Анна...
– Но он же жил тысячу лет назад! Сегодня любой первоклассник может изобрести порох.
– Заблуждение. Человеческий мозг развит одинаково уже тридцать тысяч лет. Меняется лишь уровень образования. Сегодня изобретение пороха не может быть уделом гения. Сегодняшний гений должен изобрести...
– Машину времени?
– Скажем, машину времени... Но это не значит, что его мозг совершенней, чем мозг изобретателя колеса или пороха.
