– Ты не прав, Дмитрий, – сказала Александра. – Ты велел ему здесь к восьми быть.
– А ты бы помолчала, – сказал Порейко.
Александра чуть улыбнулась, как улыбается мудрая мать, слушая вопли своего младенца.
Вечер был бархатным, темнело, жужжали комары.
У гостиницы нас ждал Одноглазый Джо. Жоры не было.
Порейко первым вбежал в гостиницу, словно боялся хоть на минуту опоздать. Александра задержалась у машины.
– Александра, – сказал я. – Я боюсь, что они замышляют что-то плохое против Аркадия. Ты могла бы этому помешать?
– Ты бы лучше о себе думал, – ответила Александра. – Ты на подозрении хуже, чем Аркашка.
Она быстро ушла в гостиницу следом за Порейкой.
Уже темнело, вечер обещал быть длинным и облачным, это будут бесконечные сумерки.
Мне надо было подслушать их разговор. Может быть, тогда все и решится.
Но я не знаю, какая из комнат – «полулюкс». Ведь не иначе как там будут идти переговоры.
Я вышел из машины, закрыл ее, чтобы не соблазнять мелких преступников блестящими штучками, перешел на другую сторону улицы, соображая, где находится «полулюкс», – гостиница была массивная, обширная, даром что двухэтажная, но половину первого этажа занимал ресторан, а вторую – служебные помещения. Номера были на втором этаже.
Я прошел по улице. За гостиницей были полуоткрытые ворота – они вели на хозяйственный двор. Двор был обширным, с конюшнями, где стояли разные, видно, не только гостиничные, машины, у одного из складов под желтой в полумраке лампой сгружали с грузовика овощи.
Гостиница была построена в виде буквы Г, причем длинная полоска шла перпендикулярно улице, выходя во двор, а с другой стороны...
Я вышел снова на улицу и посмотрел с другой стороны. Там шел высокий забор, затем начиналось здание магазина «Промтовары». Вернее, он раньше был магазином «Промтовары», а нынче назывался «Кугюр» – черт знает, что этим они хотели сказать. Но вывеску «Промтовары» закрасили кое-как, так что я догадался, чем в нем торговали раньше.
Из-за высокого забора между магазином и гостиницей поднимались купы яблонь с небольшими пока плодами. Там был сад. Но чей? Возможно, он тянулся параллельно улице.
Я попал в глупое положение. Если бежать вокруг квартала и искать, как заглянуть в чужое окно, то за это время кто-нибудь обязательно выйдет проверить и меня не найдет возле машины. Заниматься обычной левитацией на центральной улице города нелогично. Неизвестно, куда тебя потащат сначала – в сумасшедший дом или милицию.
В глубокой задумчивости, свойственной лишь кинорежиссерам и героям авантюрных романов, я отправился обратно, поравнялся с машиной и тут совершенно явственно услышал знакомый голос Порейки:
– А этот тост разрешите поднять за присутствующего среди нас освободителя Европы от фашистского ига!
Господи, и я собирался летать по воздуху и лазить по крышам в то время, как эти бездельники праздновали встречу друзей в ресторане, у открытого окна, не обращая внимания на шоферов и лакеев.
В этот момент грянул оркестр, и все мои радужные надежды разлетелись в пыль. Для того чтобы подслушивать их и дальше, мне пришлось бы сесть на стол, а это вызвало бы удивление.
У меня оставалась надежда на то, что им захочется всерьез поговорить после славного ужина. Надо же на что-то надеяться.
Время у меня было, но мыслей, как назло, – никаких. В результате я не придумал ничего лучше, как заглянуть в холл. Там никого не было. Я осторожно прошел ко входу в ресторан, прикрытому лиловыми портьерами, видно, оставшимися со славных купеческих времен. Все столы длинного скучного зала, разрисованного по стенам плодами южных земель, были заняты. Толстяк танцевал с Александрой, Рустем чокался с Порейкой. Жора с Одноглазым Джо сидели за соседним столиком, пили водку со скудной закуской и всех охраняли. Мне показалось, что Александра увидела меня и подмигнула. Хотя, может, мне хотелось, чтобы она подмигнула.
В зале было дымно, и освещен он был несколькими цветными прожекторами, которые мельтешили, стараясь создать атмосферу непринужденного праздника.
Я вышел из зала и, подойдя к дежурной, показался ей проверяющим. Неважно каким – может, по электрической части, может, по газовой. Я спросил, как пройти в «полулюкс».
Проходить я никуда не стал, а возвратился к машине. Как я и предполагал, окна «полулюкса» выходили в сад. Два окна – третье и четвертое от дальнего конца. Информация есть, но пользы от нее пока мало.
Зато штора в ресторане была прикрыта не до конца, так что я точно увидел, как они, расплатившись, покинули ресторан.
Было без десяти десять. Стемнело, но ночью это серебряное сияние назвать было нельзя. В такую погоду в Питере выходят в два часа ночи посмотреть, как разводят мосты. Люди и предметы приобрели некий полупрозрачный вид и потеряли свой цвет – все было сиреневым и смутным.
Деятельность на гостиничном дворе давно уже прекратилась. Сторож прикрыл ворота и куда-то отошел, возможно, он ждет проказников во дворе.
Через дверь я поглядел, как вся честная компания поднималась наверх. Первым шел генерал, а дальше построением немецких псов-рыцарей, известным по нашему кинематографу как «свинья», шествовали
