– Ну ладно, – сказал я миролюбиво, – чего вам от меня нужно? Вы же все знаете, а говорите.
– А я хочу знать, – сказал Порейко, – кто тебя к нам прислал, что вы тут с Аркадием вынюхивали, кто еще с вами на связи. Все расскажешь – отпустим, будешь запираться – сделаем из тебя котлету, потом сдадим в милицию, и там тебя пристрелят при попытке к бегству. Понимаешь, мне в этом городе даже убивать не надо. За меня все делают.
– А кто это сделал с Аркашей? – спросил я.
Порейко как будто не услышал моих слов.
– Начнем с самого начала, – произнес он. – Твое настоящее имя, отчество и прочие анкетные данные. И не надо возражать, потому что спешить нам некуда, мы все равно из тебя все вытряхнем. У нас для этого и медицина есть, слыхал об уколах – один кубик, и ты уже мечтаешь, как бы нам все рассказать.
– Глупости все это, – сказал я. – Честное слово, глупости. И если я узнаю, кто Аркашку убил, я до него доберусь.
Порейко вздохнул:
– Это ты у Ритки наслушался, когда вы в морге говорили? Много лишнего наговорили.
Идиот! Это я – идиот. Как я мог не подумать, что они нас подслушивают?
– Ну, будешь говорить?
Я не понял, почему он прикрыл глаза, взглянул на стоявшего за моей спиной Джо. Поэтому я не был готов к удару – такому, что я полетел на пол с табуретки.
Я оказался в нокдауне – это я сейчас понимаю, что оказался в нокдауне, потому что следующее, что я помню, – как они бьют меня ногами по спине, по почкам, а я стараюсь откатиться от них, спрятаться в угол, а встать на ноги они мне не дают, сразу сбивают снова. Я ни о чем не думал – просто прятался от ударов, и это мне не удавалось.
А очнулся я, когда меня перестали бить – Порейко приказал остановиться.
Я не слышал, как и что он сказал, но понял, что у меня есть перерыв. Пускай маленький перерыв, но я должен собрать все свои силы, чтобы не дать им восторжествовать надо мной. Конечно, такое высокое слово, как «восторжествовать», в ту минуту в моем растерянном и полном болью мозгу уместиться не могло – это позднейшие размышления.
Я лежал неподвижно. Пока я лежу неподвижно, они не знают, что со мной, не перестарались ли они.
– Эй! – крикнул Порейко – и голос донесся издалека. – Вставай, ты чего разлегся?
Теперь придется потерпеть – но уже сознательно. Я быстро прихожу в себя – мне доводилось отчаянно драться в детдоме, и я знаю – главное, чтобы противник тебя недооценил, чтобы он считал тебя слабее. Пускай он думает, что я неопасен. А я мысленно проверяю все уголки своего тела – что повреждено, где болит, что сломано. Ко мне как бы сбегались гонцы, рапортуя: щека рассечена и бровь кровоточит, гематомы на спине, ушиб правой почки... Мои земные собратья такой способности не имеют. И не могут, как я, тут же послать гонцов обратно, чтобы тело, пожирая ресурсы, немедленно принялось за починку важных повреждений. Щека и бровь подождут...
– Посмотри, – услышал я голос Порейки, – чего он там притворяется.
Я знал, что сейчас последует удар. Я уже все знал за секунду до события. Как и бывает в ситуации крайней опасности, во мне возникало предупредительное чувство – пусть за жалкое мгновение, но я знал, что со мной сделают.
Он ударит меня в спину, по ребрам.
Ребра, расслабьтесь! Мышцы, разойдитесь – не сопротивляйтесь удару, поглотите его!
Было больно. Я даже не вздрогнул.
– Да ты что! Прекрати сейчас же! – Порейко, видно, смотрел на меня и испугался именно моей неподвижности. – Жорка! Где вода?
– Наверху.
– Какой, к черту, наверху, за дверью в котельной кран!
– А во что я ее наберу?
– Через минуту принесешь воду!
Порейко склонился надо мной, перевалил на спину, открыл мне глаз, я закатил их чуть-чуть. Порейко стал щупать мой пульс.
Я не йог, пульс мне не остановить – но я мог ускорить или замедлить... замедлить и сделать чуть слышным.
– Если вы его мне убили, – тихо произнес Порейко, – если вы, сволочи, его убили, вам тоже не жить! Идиоты!
– Да я же его рукой бил! Чего могло случиться? Я же не камнем бил! – Джо говорил плаксивым голосом. Он был напуган.
– Не дрожи ты! Когда Аркашку убивал, не дрожал.
– Аркашку не я! Честное слово, Жорка. Я только в дверь позвонил. Вы же знаете, я с ножом совсем не умею.
– Где этот гребаный Жорка?! Убийца нашелся, мать его!
Вместо Жоры появился другой свидетель. Я узнал голос Рустема:
