представляют влюбленные мужчины. Ей суждено страдать.
– Вы рассуждаете, словно ревнуете, – сказал Андрей.
– Скорее жалею. Ваш друг – настоящий мужчина. Завоеватель. Гунн. Если моя крепость ему не сдалась, он кинулся к другой, слабенькой.
– Коля – обыкновенный человек… Нет, я не хотел сказать – обыкновенный. Он очень способный. Он окончил гимназию с медалью.
– Еще бы, – сказала Маргарита не без злорадства, – с такими родственниками можно было бы учиться и в Александровском лицее.
– С какими родственниками?
– Вы же его друг – вам лучше знать, что его дядя барон фон Беккер один из самых богатых промышленников в Риге.
– Дядя? В Риге?
Андрей осекся. Еще мгновение, и он предаст друга. Конечно же, Коля, который так стесняется своей бедности, придумал для них красивую историю о богатом дяде и даже эту приставку – фон! Нет, он не будет раскрывать глаза Маргарите, но Ахмету он завтра же расскажет… фон Беккер! Надо же!
– Он лгал? – спросила проницательная Маргарита.
– Может быть, и есть дядя, – сказал Андрей, стараясь говорить естественно. – Я не знаю.
– Вы покрываете его.
– А какая разница? – сказал Андрей. – Неужели вы судите о человеке по его родственникам?
– Как вы наивны! – ответила Маргарита. – Я презираю титулы! Я жду восстания, которое сметет эту жалкую мишуру!
– Тогда я вам скажу, что у меня нет никакого богатого дяди в Риге. И вообще у меня никого нет, кроме моей тети, которая трудится на ниве филантропии, за что получает небольшое жалованье. И мне не на кого надеяться…
«Зачем я это говорю? – подумал Андрей. – Ведь это тоже ложь!» Сегодня днем он вместе с отчимом ползал по его кабинету и рассматривал коробочки с драгоценностями.
– Жаль, что вы бедный, – прервала филиппику Андрея Маргарита. – Иначе бы мы с вами каждый вечер пили шампанское на набережной. – Она аффектированно рассмеялась.
– Пойдемте, – сказал Андрей. – Я провожу вас. Уже поздно, и ваши родные будут беспокоиться.
– Простите, если я вас обидела. Это все мой вредный язык. Некрасивой девушке приходится быть умной.
Они шли на расстоянии шага друг от друга, Андрей стал насвистывать. Тетя всегда говорила, что свист – признак дурного воспитания. И Андрею хотелось, чтобы Маргарита убедилась в том, что он плохо воспитан. Как все пошло получилось! Весь мир построен на лжи и лицемерии, и за рождественской открыткой скрывается мушка, которая норовит попасть в сети богатенького паука…
Извозчики стояли у входа в «Ореанду». С моря потянуло подвальной сыростью, поднимался ветер и гнал перед собой волны – они бились в набережную, с каждой минутой все сильнее. Звезды заволокло мглой.
Маргарита остановилась, повернулась к Андрею. Глаза ее в полумраке были огромны и бездонны.
– Спасибо за чудесный вечер, – церемонно сказала она. Протянула ему руку, высоко, для поцелуя.
Андрей поцеловал руку.
– Я вас довезу, – сказал он.
– Прощайте, у меня есть полтинник, – сказала Маргарита.
Она легко вскочила в пролетку. Извозчик крикнул лошади по-татарски, и та легко взяла с места.
Андрей смотрел вслед Маргарите. Она не обернулась.
Настроение было испорчено окончательно. Андрей пошел было к морю, чтобы посмотреть на прибой, но тут увидел под светом далекого фонаря, что из парка идут под руку Беккер и Лида. Они были еще далеко и не могли его увидеть, тем более что были погружены в разговор. Но Андрея охватил страх, что они его заметят. Он подбежал к свободному извозчику, вскочил в пролетку и сказал адрес.
Последний рубль Андрей разменял, расплатившись с извозчиком. Извозчик ворчал, увидев, что ему придется пятиться под горку: площадка перед домом Сергея Серафимовича была занята. Там стояли три экипажа и длинное черное авто, которое Андрей видел на набережной.
«Ого, какие гости у дяди! – подумал он. – Жаль, что Коля Беккер не знал, а то бы бросил свою рождественскую Лидочку и примчался сюда». Может быть, Андрей был в тот момент несправедлив к другу, но обида и разочарование все еще владели им.
Не только дом был освещен – вдоль аллеи, что вела от ворот, горели гирляндой лампочки. Веранда второго этажа была пуста – значит, гости внизу, где в склоне вырублена широкая терраса, с которой открывается вид на бухту.
– Андрей, – послышалось из темноты. – Андрюша, друг мой!
– Ахмет? Ты что здесь делаешь?
Ахмет стоял возле забора, глядя внутрь сквозь живую изгородь.
В темноте голубым сверкнули его зубы.
– Я подглядываю, ваше превосходительство, – сказал он. – И заслуживаю самой суровой кары.
