Он толкнул дверь в кабинет.
– Мы исследуем сейчас отпечатки пальцев, – сообщил он. – Они у людей сугубо индивидуальны. Если сверить отпечаток пальцев с имеющимся в картотеке, можно безошибочно определить его владельца.
– И вы сверили? – спросил Андрей.
– Пока мы отправили их в Петербург. К сожалению, в Симферополе картотеки пока нет.
Кабинет Сергея Серафимовича, всегда столь чистый, аккуратный, выверенный, был гадко осквернен. Стулья опрокинуты, стол отъехал в сторону, книжный шкаф раскрыт, и несколько книг валяются на полу. Ковер наполовину закатан, и в полу видна черная квадратная дыра. Ближе к двери – темные пятна.
– Это кровь? – спросил Андрей.
– Да. И предположительно, кровь вашего отчима. Здесь происходила борьба. И если вы соизволите наклониться, вы увидите порезы на ковре. Порезы сделаны острым оружием, вернее всего, кинжалом при нанесении ран неизвестному лицу. Опять же мы с вами можем предполагать, кто был этим лицом.
Запах в кабинете, окна в котором были закрыты, был еще более чужим и тошнотворным. Андрею захотелось уйти, и он, видно, сделал непроизвольное движение, потому что Вревский остановил его.
– Нет, голубчик, потерпите, – сказал он. – Нужно кое-что выяснить. Посмотрите внимательно вокруг – может, вы обнаружите еще какую-нибудь пропажу. Что-нибудь важное, существенное или даже мелочь… Смотрите!
Андрей стал покорно смотреть, и, как только взгляд его упал на портрет, он вспомнил, что за ним – сейф. Он чуть было не сказал об этом Вревскому, но спохватился – а почему он, в сущности, должен рассказывать Вревскому? Отчим наверняка не хотел этого.
– Так что же? Вы вспомнили, признайтесь, вы вспомнили? Что?
Вревский покачивался перед Андреем, будто гипнотизировал его. Он понял: Андрей что-то скрывает, и злился на себя за то, что упустил то мгновение, когда Андрей готов был признаться.
– Хорошо, – сказал Вревский устало, так и не перехватив взгляда Андрея. – Вы же заинтересованы, черт возьми, в том, чтобы помочь следствию! Или вы заодно с убийцами?
– Почему с убийцами?
– Да потому что и младенцу ясно, что его тело унесли и закопали или сбросили в море.
Вревский отошел к окну. Что-то за окном его заинтересовало, Андрей пошел вокруг стола, зная, что в любой момент Вревский может обернуться. Ящики письменного стола были закрыты. Но это не означало, что туда никто не заглядывал.
Вревский обернулся от окна и спросил:
– Какие у вас отношения с Ахметом Керимовым?
– Я учился с ним в гимназии, в одном классе.
– В гимназии? Он учился в гимназии?
Андрей не поверил Вревскому, что тот об этом не знает. Вревский только хотел показать своими словами, что не считает Ахмета достойным учиться в гимназии.
– И неплохо учился, – сказал Андрей.
– Допускаю. Кстати, я попал в Ялту по делу, связанному с замыслами вашего друга. Личность подозрительная.
– Он оказал мне любезность. Иначе бы мне не добраться до Ялты так быстро.
– А, у него авто, – сказал Вревский. – И вы знаете, сколько стоит такая машина?
– Нет, не знаю.
– Ни у его отца, ни у нас с вами никогда не будет возможности честно заработать такие деньги. Вам не приходило в голову, что эта машина куплена на нечестные деньги?
– Я об этом не думал. Мне было не до этого.
– Хорошо, хорошо, оставим этот разговор. Вы будете в гостинице «Россия»?
– Да.
– Попрошу вас никуда не уезжать. Вы мне понадобитесь.
– Я специально приехал…
– Ладно, голубчик. А я так рассчитывал, что вы будете сотрудничать со следствием!
– Я сотрудничаю.
– Я вас провожу вниз.
Вревский вывел Андрея из дома. Андрей увидел, что перед калиткой стоит мотор Ахмета. Ахмет сидел за рулем. При виде Андрея он нажал на клаксон.
– Вот почему вы заговорили о Керимове, – сказал Андрей.
– Разумеется. Увидел и заговорил.
– Вы мне скажете, когда я смогу увидеть Глашу?
– Разумеется. Завтра утром в десять я жду вас у себя. В здании городского суда. Спросите меня. Больше вам нечего сказать?
