– Ты тупой, да?
Она была права, но я понимал и Егора. Он так стремился к ней, что мог подсознательно выбросить из головы мысли.
«А что потом?» «Потом» не было, а была высшая цель – пробиться, совершить подвиг, плюнуть на все – лишь бы соединиться с Люсей. А там обойдется... Еще одна жертва славного «авось» русской истории.
– Я не тупой, – обиделся Егор. – И никто еще не возвращался отсюда. А вдруг все это – вранье? Придумано оно специально для того, чтобы никто не смел и мечтать отсюда уйти?
Абстрактно эта мысль имела право на существование. Но я понимал, что для Люси она звучит почти издевательски и никак ее не переубедит.
– Значит, ты решил провести опыт – на мне!
– Ну что делать! У нас все-таки врачи, больницы.
– То-то Веня Малкин от нас сюда эмигрировал!
– Так это же СПИД!
– У меня тоже СПИД. И неизвестно еще – насколько заразный.
– Не надо меня пугать!
– Я тебя не пугаю. Я хочу, чтобы ты кое-что понял. Мало примчаться ко мне на белом коне. Некому твое геройство оценить. Даже Гарик не оценит.
– Но здесь оставаться нельзя! – сказал Егор.
– Конечно, нельзя, – согласилась Люся. – Здесь института нет, мамы с папой нет, даже мороженого не дают.
– Не в этом дело.
– Я и без тебя знаю, что не в этом дело!
– Тогда я останусь с тобой.
– Хватит, может, подвигов? – спросила Люся.
– А ты?
– Опять двадцать пять!
Я повернулся и пошел прочь. Мне не хотелось, чтобы они увидели, что я их подслушиваю.
Я пошел по территории стадиона, не замечая, куда иду, стараясь решить неразрешимую задачу – что же в самом деле делать нашим юным героям? Мне было страшно, потому что вариантов у ребят не было. Только эта пустыня. И я был почти уверен в том, что Егор отлично понимал это в тот момент, когда бросился в открытую дверь. Знал, но надеялся на чудо. И в шкале его ценностей в тот момент было важнее увидеть Люсю, а остальное оставалось в тумане. За финишной ленточкой.
Впереди на асфальте, на большой площадке перед плавательным бассейном, лежало нечто разноцветное, словно клумба, какие устраивают в престижных парках, выращивая на них узор из множества цветов: незабудки изображают небо, тюльпаны – крышу дома, а ромашки – его стены.
Когда я подошел поближе, то увидел, что клумба – в самом деле громадный ковер, вернее, рваные куски ткани, прошлой формы которых я угадать не мог. Ясно было лишь то, что когда-то ткань была полосатой – полосы были желтыми и фиолетовыми.
От этих кусков тянулись веревки, длинные и крепкие, они сходились к лежащей на боку большой корзине, метра полтора в диаметре.
И как только я увидел корзину, то понял, что вижу остатки воздушного шара.
Необычная находка. Я подошел поближе, и тут из корзины показались пальцы, схватились за ее край, затем с трудом поднялся по пояс человек и спросил меня:
– Что фы тутт телаете? – Очевидно, этот человек и был финном Койвисто. О том же говорило и лицо незнакомца, изрезанное глубокими морщинами и окаймленное темно-рыжей шкиперской бородкой.
– А вы? – спросил я.
– Я охраняю воздушный транспорт, – сообщил человек. – Мое имя Арно Койвисто. Я из Хельсинки и совершал перелет через Петербург в Москву. К сожалению, я потерпел крушение и стал инвалид. У меня нет ног!
Он перевалился животом через край корзины, и я в самом деле убедился в том, что у Арно отрезаны ступни ног и культи замотаны тряпками, словно на ногах у него серые штаны.
Арно встал, держась за край корзины. Видимо, раньше он был очень высок – по крайней мере даже без ступней он не уступал мне ростом.
– Вы не спешите, – сказал он. – Мне скучно.
Он говорил по-русски вполне сносно, но с акцентом. И, конечно же, он мне был крайне интересен, ибо относился к числу тайн этого мира. Зачем он летел, чего ему было надо?
– Я не спешу.
– Вы здесь новый. Вы не бандит, не такой, как они. Может, вы пленник?
– Я чужой, – согласился я. – А вы здесь давно?
– Я не уверен, – сказал воздухоплаватель. – Но я жду помощь из моего города. Меня будут искать. Я гарантирую.
