– Какой я тебе Шлягер, – прошипел он, надвигая еще ниже шляпу.
– Я собираю автографы! – Теперь уже можно было без риска для жизни семенить рядом с тем человеком. – Пожалуйста, я вас умоляю! Ну что вы хотите, я все для вас сделаю. Только пускай автограф будет «Дарье Сулимовой». Вы запомнили? «Дарье Сулимовой, которая готова для вас на все!»
Мы вошли в подъезд. Он впереди на шаг, я чуть сзади.
– Умойся! – приказал мне маленький человек. Глаза у него были темные и окружены темными кругами, как вчерашними синяками. – Не будет тебе автографа.
– Но пожалуйста! – взвыл я, вспомнив волшебное слово. – Пожалуйста, господин Шлягер!
Мы стояли у лифта.
– Откуда ты взяла эту дурацкую кликуху? – удивился мой собеседник. – Какой я тебе Шлягер? Пронькин я, поняла? Андрей Наумович Пронькин.
– Конечно, Андрей Наумович, – согласилась Дашенька. – А вы мне тоже подпишете автограф?
– Я? – Пронькин развеселился и даже не заметил, что открылись двери лифта. – Я покинул среднее образование, когда мне надоело!
Ясное дело – я встретился с большим авторитетом, которого окружающие недостаточно ценили.
– А я думала, что вы тоже артист. Вы такой типичный.
– Думала-передумала.
Пронькин ступил в лифт.
– А можно, я с вами? – спросила Дашенька. – Я на минуточку, только погляжу на Веню – и обратно.
– Чепуха. Нет его дома. Усекла? Его – нет – дома!
– Но я только на минуточку. Вы покажите мне, как он живет, – я прикоснусь. Хорошо? Я вам не помешаю.
– Глупости, – сказал Пронькин. Лифт закрылся и уехал.
Толстая Дашенька побежала пешком на третий этаж и застала Пронькина у двери в квартиру.
– А вот и я! – сообщила Дашенька.
– Сгинь! – приказал Пронькин.
– Ах, да вы что! Вы меня хоть убейте, хоть унижайте – что хотите делайте, но я ужасно настойчивая!
Пронькин сунул руку внутрь плаща, под мышку. По всему судя, он собирался отпугнуть глупую бабу видом пистолета.
– Вы хотите меня застрелить! – в восторге зашлась Дашенька. – Я буду лежать у ваших ног, обливаясь кровью, и окропите мои останки горячими слезами!
Пронькин извлек носовой платок и громко высморкался.
– Я тебя просто с лестницы спущу, – сказал он. – Неужели ты не понимаешь русского языка? Нет Вени. Слинял твой Веня, оставив осиротевшими семью и сотрудников.
– А я? – удивилась Дашенька.
– Ты что?
– А как же я без него? Как же миллионы его поклонников на всем земном шаре?
– Обойдетесь, – сказал Пронькин.
Он достал из кармана ключи. Вот теперь я должен быть внимателен.
Верхний ключ. Финский. Рисунок бородки напоминает пилу без среднего зубца. Размеры... к счастью, у меня фотографическая память. Но не в переносном смысле, а в самом обыкновенном.
Ключ сфотографирован.
Нижний ключ. Обыкновенный, французский.
– Ты еще здесь? – грозно спросил Пронькин. – Я ведь не посмотрю, что ты баба.
Всхлипнув, несчастная Дашенька побрела вниз по лестнице.
Выйдя из подъезда, она пошла быстрее и решительнее... Мне надо было спешить. Мастер, который мог сделать ключ по рисунку, – не такое уж обыкновенное явление. Это в первую очередь наш институтский слесарь. Вернее, младший научный сотрудник института Романюк Ирина Георгиевна.
Ирка только что пришла с обеда, и ей не хотелось работать.
– Опять в нашей лаборатории какой-нибудь уголовщиной занимаетесь? – недружелюбно спросила она.
Ирка была громоздкой бабой, сменила четверых мужей, которые, как я думаю, сбегали от нее, спасая остатки мужского достоинства.
– Я тут нарисовал, – сказал я. – С размерами. Ты сделай приблизительно, а я потом подгоню по памяти.
– Сейчас, что ли?
