– Очень приятно, – сказал профессор. – Я имел честь сообщить тебе об этом уже давно. Потому я сижу в бараке, а ты наверху.
– Если бы я не остался наверху, кто бы вам помог? – спросил Гарбуз.
– Он умеет обернуть в свою пользу любую ситуацию, – сказал профессор Коре.
– А вот впутывать женщин и детей в наши дела не следует, – обиделся Гарбуз. Даже покраснел от обиды. – Я же делал все, что мог, и даже больше для того, чтобы спасти людей. И прости, пожалуйста, но я рискую своей жизнью.
– Боюсь, что остальные ею уже рискнули, – ответил профессор. – Только ты шел на все сознательно, а они оказались твоими жертвами, ничего, кстати, не подозревавшими.
– Ты что, имеешь в запасе вечность? – спросил Гарбуз.
– Я не имею в запасе ничего. Что же ты узнал?
– Мои худшие подозрения оправдались, – сказал Гарбуз и шмыгнул носом, совсем как обиженный мальчик. – Этот мерзавец генерал Лей фактически захватил власть в стране. Но оппозиция ему велика, в том числе и внутри армии. Я уже стараюсь наладить с ней связи. И надеюсь, что мы сможем его сковырнуть.
– Да, Витя, это не твои игры! Какой из тебя, к черту, политик?
– По крайней мере, три года я находился в элите этого государства. И у меня неплохо получалось.
– Забудь, Витя, забудь об этом! – пытался урезонить его Калнин. – Ты был силен, пока за твоей спиной стоял сильный президент.
– Но в стране сохранились здоровые силы, которые не допустят этой авантюры с нападением на Землю.
– Я не знаю, где сейчас таятся твои силы, вернее всего, в столице или даже в столичной тюрьме. Но погляди вон туда, вниз, ты видишь, сколько здесь войск? Это что, соревнования по футболу?
– Ну, мы можем допустить, – голос Гарбуза дрогнул, – что они принимают особые меры по охране лагеря…
– Ты в это сам не веришь.
Гарбуз присел на поваленное дерево. И когда профессор спросил его, узнал ли он что-нибудь о вирусе, Гарбуз ответил не сразу.
– Вирус есть, – произнес он наконец. – Передается он лишь в активном периоде. То есть когда человек уже заболел. В инкубационном периоде он безопасен. Инкубационный период – сутки или менее, в зависимости от индивидуальных особенностей… Болезнь убивает человека за двое суток. Симптомы…
– Погоди. О симптомах мы еще поговорим, – сказал профессор. – Куда важнее сейчас понять, как можно первоначально заразить человека.
– Гофману сделали укол.
– Вот это и требовалось доказать! – Можно было подумать, что Эдуард Оскарович обрадовался такому решению. – Значит, они вводят раствор с вирусом в кровь, и ты становишься заразен для окружающих…
– Как только кончается инкубационный период. То есть через сутки.
– А я-то думал! – Профессор ударил кулаком по стволу сосны. – Я голову ломал – почему, когда инженер возвращался из административного корпуса, где ему наверняка ввели культуру вируса, медик шел рядом с ним совершенно спокойно… и солдаты остались в лагере.
– Ты думаешь, они уже начали? – удивился Гарбуз. – Не может быть! Мне дали слово, что вся эта операция назначена на завтра. Сам генерал Лей дал мне слово.
– Не может быть! Сам лично дал! И что же он сказал? – Калнин издевался над коллегой.
– Он обещал собрать Государственный совет и пригласить на него меня. В Государственном совете у меня есть союзники. Настоящие союзники, мы там дадим бой военным! И никаких вирусов…
– Поздно, – сказал Калнин. – Пойми же, что поздно.
– Но ведь переброску людей на Землю должен буду проводить я. Как же они, скажи на милость, надеются обойтись без меня?
– А они думают, что ты сделаешь все, что нужно.
– А давай не будем пререкаться… хотя бы сейчас! – взмолился Гарбуз, и Кора подумала, что он прав. – Что ты предлагаешь мне делать?
– Сломать переходную машину, – сказал профессор.
– Не будь наивным. Во-первых, я там не один. Их техники и специалисты разбираются в машине лучше меня.
– Но ты должен что-то сделать! – настаивал Калнин.
– А что представляет собой ваша машина? – спросила Кора.
– Сейчас не время проводить экскурсии.
– Я о другом, – сказала Кора. – Можете ли вы отправить в наш мир не только человека?
– А что же еще?.. Господи, как жарко здесь!
В лесу вовсе не было жарко. Утро не кончилось, с гор тянуло свежим ветром.
– Боюсь, что Кора вовсе не та, за кого себя выдает, – сказал профессор.
