– Я бы сейчас легла, – сказала она, – но это физически невозможно.
– Может быть, пойдем ко мне? – спросила Лидочка.
– Нет, далеко, мне не дойти.
Тут же подвернулась маленькая Роза. Она умела подворачиваться в нужный момент.
– Татьяна Иосифовна, пошли ко мне, баиньки будем.
– Куда? – строго спросила Татьяна, от усталости и горя ставшая еще более объемной и приземистой. Лидочка поняла, кого она ей напоминает – царицу Софью с какого-то исторического полотна, царицу Софью в монастыре. Та же бесформенная фигура и тупое отчаяние во взоре.
– Роза живет на этой лестничной площадке, – сказала Лидочка, понимая, что предложение Розы разумно и спасительно.
– Я никуда не пойду и предпочитаю умереть здесь, – заявила Татьяна.
– Ты поможешь мне ее отвести? – спросила Роза. – А то она меня задавит, как свинья вошку.
– Ах, какое гадкое сравнение! – возмутилась Татьяна. – Проводи меня, Лида, я хочу спать, у меня нет сил. Я хочу спать.
Непомерной тяжестью Татьяна оперлась о Лидочку, Роза без пользы суетилась с другой стороны. Они миновали прихожую и вышли на лестничную площадку. Тут Татьяна начала оседать, ноги ей отказывали. Буквально волоком Лидочка перетащила ее к Розе. Она хотела бежать за помощью, но тут им навстречу вышел невысокий квадратный человек с очень короткими кривыми ногами, затянутыми в тренировочные брюки – муж Розы. Так что теперь у Лиды появился помощник.
Роза постелила Татьяне на диване в большой комнате и велела мужу выключить телевизор, чем он был недоволен.
Муж ушел, а Лидочка, начав раздевать Татьяну, увидела, что той стало плохо. Роза быстро побежала за тазом…
Прошло, наверное, чуть более получаса с тех пор, как Лидочка покинула квартиру Алены, за это время Татьяна Иосифовна заснула.
Лидочка поспешила обратно – она не хотела упустить Константина. Ей казалось, что он может рассказать что-то нужное. На кухне Константина не было, не сидел он и за столом. Некоторое время Лидочка утешала себя надеждой, что он скрывается в ванной или туалете. Но вскоре от этой мысли пришлось отказаться.
Лидочка спросила про Константина у Сони, которая сидела на кухонном подоконнике, обнявшись с подружкой. Они пели в два голоса романс «Калитка», написанный, как известно, великим князем Константином, и никак не прореагировали на Лидочку.
– Соня, – снова повторила Лида, – ты не видела, Константин ушел?
– Какой Константин? – недовольно бросила Соня, которой испортили песню.
– Такой вот… на собаку похожий.
Сонькина подружка хихикнула.
– Лет сорока-пятидесяти, грузный. Он мне сказал, что он наследник Маргариты.
Сонька пожала плечами.
– Неужели ты его не знаешь?
– Никогда не видела. А откуда он узнал про Аленку?
– Говорит, что прочел в «Московском комсомольце».
– С такими надо быть осторожными, – заметила подружка, – такие приходят, все высматривают, а потом убивают.
– Здесь уже некого убивать, – сказала Лидочка.
– Всегда есть кого убивать, – возразила подруга.
– Я спрошу у Татьяны, – предложила Лидочка и тут же вспомнила, что сама только что уложила Татьяну спать.
– Спроси, – равнодушно заметила Соня. – Авантюрист какой-то.
Она слезла с подоконника.
Она тоже будет толстой, как Татьяна, подумала Лидочка.
Лидочка возвратилась в комнату. Там стало свободнее, потому что присутствующие сгрудились по группам – однокашники, соученики по институту, сослуживцы. Каждый говорил о своих делах.
Соня, которой испортили песню, прибежала из кухни и спросила, кто будет пить чай, а кто – кофе. Но на нее закричали, что еще не все выпито и Алена обидится, если они так рано уйдут. Соня выругалась себе под нос и снова ушла на кухню. Ей с трудом давалась роль хозяйки дома – она была большой лентяйкой.
Лидочка не стала ждать, пока допьют водку. Она тихонько ушла. На лестничной площадке тоже стояли люди и пьяными голосами выясняли отношения. На Лидочку никто не обратил внимания.
Шел густой, вялый снег, и оттого было очень тихо.
Лейтенант Шустов поджидал Лидочку на улице. Он курил, Лидочка сначала увидела красный глазок сигареты и потом – темную фигуру. От усталости ей даже не было страшно.
– А я кончил дежурство, – сказал он, забыв поздороваться, – и решил погулять, свежим воздухом подышать. Как прошли поминки?
Лидочка не удержалась и засмеялась.
– Вы чего?
– Так спрашивают о субботнике.
– А как еще спросить? – почему-то обиделся Шустов. – Как вам рыдалось?
– Не старайтесь быть грубым.
Они пошли к площади Тишинского рынка. Лидочка была благодарна лейтенанту, что пришел встретить.
– А сегодня опять на Петрика покушались, – сказала она лейтенанту.
– Знаю, – ответил тот. – На Александра Петренко. – Он не договорил – она поняла: «Поэтому вас и встречал».
– Он уедет?
– Черт его знает. Может, его и там достанут. У него долги. Неплатежи. На него наезжали, но пока безрезультатно. Хотя обычно они не успокаиваются.
– А вы их знаете?
– Заказная работа.
– Мне странно, – сказала Лидочка, – как я попала в эту историю. Как бы с двух сторон, а сошлись в крематории – Петренко и Алена.
– Петренко пока живой, – возразил лейтенант.
Их обогнала медленно ползущая патрульная машина.
Лейтенант увидел, поднял руку, показывая – проезжайте. В тишине сквозь завесу мягкого глухого снега было слышно, как в машине засмеялись.
– А что будет с Осетровым? – спросила Лидочка.
– Прокурор завтра даст ордер на его арест.
– Разве это так нужно?
– У прокурора свои дела, он не уверен в себе, хочет отличиться.
– А вы думаете, что ее убил Осетров?
– Ничего я не думаю. Меня другое интересует.
Несколько шагов они прошли молча – видно, лейтенант надеялся, что Лидочка задаст ему вопрос: что же интересует лейтенанта. Лидочка не задала вопрос, и Шустову пришлось отвечать самому.
– Меня интересует, – сказал он, – почему Алена не оставила прощального письма.
Лидочка отметила, что он тоже стал называть погибшую женщину Аленой, как и все.
– А разве это обязательно?
– Для таких особ, как Алена, практически обязательно. Если кончает с собой молодая женщина, да еще от несчастной любви, она обязательно оставляет письмо. Человечество должно знать, почему и кого оно потеряло.
– Не старайтесь выглядеть циником.
– Я говорю правду, а вы делаете вид, что мир построен из шоколада.
